Эдуард Лимонов - Дисциплинарный санаторий

Вместе с комическим сексом поощряется обществом секс подростковый. «I love you, baby!» в тысячах вариантов и есть низведение секса к подростковой версии. Культура довоенных, предсанаторных обществ (пусть и популярная, и развлекательная) была все еще «взрослой» культурой. Большей частью «взрослый» (man — woman) sex-love предлагался массам как модель для подражания. Пусть и фальшивые герои, звезды досанаторного синема все же были женщины и мужчины — Марлен Дитрих и Лорэн Бокалл, Хэмфри Богарт и Гарри Грант. Звезды сегодняшнего синема — мальчики и девочки. Среди сонма французских актрис от 20 до 40 лет нет ни единой женщины. (Аджани, Каприсски и еще десятки им подобных — девочки, вплоть до старой девочки Джин Биркин и ее девочки-дочери Шарлотты Гинзбург…) Знаменитый Жерар Депардье — не мужчина, но мальчик-гигант… Это санаторная реальность диктует нам (и производителям, и потребителям культуры) моду на тинэйдж-секс — легкий, нетрагический, школьный. Не выбравшие партнера жизни, актеры и актриски в морщинах, жеманничая, признаются в телеинтервью, что еще не встретили объект желания, с которым хотели бы остаться надолго. И это объясняется санаторным климатом. Ибо если подростковый возраст растянут в санатории, то и тинэйдж-поведение (в том числе поиски sex-партнера) растягивается на десятки лет. И поискам этим придается несвойственное им значение. В санаторном обществе выбор sex-партнера для жизни приобрел абсурдно раздутую важность. Санаторный мужчина-подросток не понимает, что женщина и связанные с нею активности (секс и семья) лишь части жизни мужчины, и далеко не самые важные.

Вышеприведенные лозунги есть избирательные призывы кандидатов самых крупных партий на президентских выборах в 1988 году. Сложно догадаться, кандидату какой партии принадлежит каждый из них. Лишь Ле Пен выдает себя с «France française». Лозунг Раймона Барра (последний) отличается от лепеновского лишь отсутствием «française». [180] Française (фр.) — французский. К сожалению, пятеро более мелких кандидатов не посчитали нужным сформулировать свое кредо единой фразой. Можно предположить, что в кредо присутствовали бы модные слова «ensemble» [181] Ensemble (фр.) — вместе. и «France», «française».

Зачем Франции сплачиваться ensemble? Чтобы gagner — выиграть? Где выиграть? В чем? В Олимпийских играх? В третьей мировой войне? В Олимпийских играх Франция gagne всегда плохо, третьей же мировой войны Франция не желает. В чем же gagner? Наиболее правдоподобным является объяснение, что Франция должна выиграть в экономическом соревновании между странами. Вначале, может быть, в соревновании с Германией, ближайшим соседом. Лозунг Миттерана «La France unie est en marche!» [182] «La France unie est en marche!» (фр.) — «Объединенная Франция на марше!» подразумевает, несомненно, то же самое: Франция находится на марше в направлении gagner. Присоединив в виде эксперимента к миттерановскому лозунгу — кличи Ширака, Ле Пена и Барра, получаем сборный клич — кредо, под которым каждый из них подпишется: «En marche pour gagner et betir ensemble une France forte et fraternelle!». [183] «En marche pour gagner et betir ensemble une France forte et fraternelle!» (фр.) — «Вперед, чтобы вместе выиграть и построить Францию сильную и братскую!». Не зная реальности жизни Франции, несанаторный человек (предположим, тот же абориген из песков Австралии) может предположить, что Франция, бедняжка, лежит в развалинах и на ее улицах — человек человеку волк. Невозможно выйти из дому без карабина, настолько она не братственная. Символическая преувеличенность очевидна и допустима, но то, что четыре самые сильные партии прибегли к одному (практически одному) лозунгу, неизбежно наталкивает на мысль, что «française», «ensemble», «gagner» — сегодня ингредиенты успеха. Коллектив в моде сегодня, как диктатор в моде в своей стране, пока он силен.

В санаторном обществе коллективы есть отдельные клетки социального организма, а не индивидуумы. Посему оно должно бы называться коллективократией, а не демократией. Не Сократ или Алкивиад являются действующими лицами санаторной жизни, но CGT, CFDT. [184] CGT, CFDT — крупные французские профсоюзы. (CNCF [185] CNCF — компания железных дорог. ответственна за большее количество жертв, чем все террористы, вместе взятые, а «Ресторан Сердца» выглядел одно время более положительным, чем Жан-Поль-2).

Синдикализированные рабочие объединены в коллективы, синдикализированные патроны — также. Одновременно каждая фабрика, завод, бюро или ателье являются коллективами производственными. Политические партии санатория объединяют каждая в коллектив People, имеющих общие представления о том, как должен администрироваться санаторий. Одни коллективы внедрены в другие. Например, отношения профсоюзов и партий. Дублируя активности друг друга или, напротив, как в случае синдикатов и патрональных объединений, взаимоуничтожая их, деятельность коллективов создает иллюзию бурной социальной жизни санатория. Между тем речь всегда идет только и исключительно о производстве и его организации и о распределении прибыли. (Собственно политическая жизнь в санатории отсутствует.)

На любом митинге, даже удаленном тематически от внутренней санаторной жизни, например, против апартеида в Южной Африке, представители многобуквенных организаций занимают большинство мест в президиуме. Священнослужитель, писатель или философ — представители архаических активностей общества — в такой компании выглядят смешными анахронизмами. (В то же время супруга известной жертвы заложника — Жоэль Коффман или свежеприбывшая жертва апартеида Пьер-Андре Альбертини выглядят уместно, ибо культ жертв в санатории сильнее традиционных религиозных культов.) Представляющие профсоюзные коллективы Анри Кразуки или Андре Бержерон вызывают у санаторных больных сильные эмоции не благодаря оригинальности мышления или особой мудрости, но поскольку коллективы, ими представляемые, могучи и многочисленны.

Мнение индивидуума, никого не представляющего (если ему удается публично высказать свое мнение), весит рядом с мнением коллектива, как перышко в сравнении с тонной свинца. (Между тем коллективы опаснее индивидуумов. Они много жаднее отдельного среднего индивидуума и куда более жестоки и безответственны.)