Михаил Евстафьев - В двух шагах от рая

…замполит вовремя заменился, а то бы мы его точно на боевых

грохнули…

Почуял Немилов, что пора сваливать. И не с пустыми руками уехал. Шарагин закипел, как радиатор, когда узнал про наградной, перехватил у штаба Моргульцева:

– Ты подписывал ему на орден?

– Отстань!

– Подписал?

– Отвяжись!

– Подписал!

Моргульцев насупился, подтвердил:

– Подписал… Хер с ним!

«Бог наделил человека свободой выбора: идти следом за Творцом, либо искать самому путь к спасению и… неминуемо загубить себя. Плененные заманчивыми целями и обещаниями скорого счастья, мы отпали от Бога! Соблазнились мнимой свободой, купились на новую идею, провозгласившую украденные у христиан же лозунги добра и справедливости. Извечно русская готовность пострадать за правду воодушевила нас. Погнались за призраком и сотворили зло. Отвернулись от Бога, чтобы обрести свободу и счастье, а, по сути, сделались рабами собственных заблуждений и той системы, которую воспевали. Как Адам и Ева, вкусив от плода добра и зла, отреклись мы от Бога. Стихия зла поработила нас.

Грехопадение повторилось. Мы поддались уговорам Змия, возомнили, что в силах обойтись без Бога. Раз живем без царя, – так переживем и без Бога. Решили искать новую правду. А правда все время ускользала от нас, правда-то обернулась кривдой. Быть может, изначально что-то и было искреннего в намерениях тех, кто купился идеями коммунизма, или мы теперь все выдумали, все напридумывали?

…конечно было!.. мы же верили в эту правду… и сегодня верим!..

Нет, все-таки то была не правда. И беспокоится теперь нужно не о том, чтобы выправить положение, подремонтировать имеющееся, а в том, чтобы вернуться вновь к Богу!

Александр Блок в поэме «Двенадцать» сумел разглядеть под революционным знаменем Христа. И вот я подумал: а ведь Христос по-прежнему искренне и нежно любит нашу страну, прощает нам и воинствующий атеизм, и то, что мы десятилетиями оскверняли и рушили храмы. Он – всегда с нами, Он не покидал нас! Россия – это его детище, Россия – величайшая из мыслей Творца, Он задумал Россию ради особой миссии, цель которой – помочь миру спастись. Если он так заботится о России, как об этом пишут русские писатели и философы, то становится ясно, откуда взялись все мучения и страдания, выпавшие на нашу долю. Нельзя представить, что Христос поведет любимую страну по иному пути, чем прошел сам. Россию хотят распять. А, может быть, давно уже распяли? Сколько терзали ее, сколько надругались над ней! И после мучительной смерти, возможно, Россия возродится… Верит Христос в Россию и радуется, что путь, по которому мы идем, столь тернист. И посылает нам новые испытания! И чем больше испытаний, тем лучше! Выходит, только через страдания мы пробьемся к счастью, к лучшей жизни. Выходит, путь России – это путь Христа».

«Пришло письмо от Чистякова. Капитана получил, ребенка второго ждет. Пишет, что рвется в Афган. Странно. Многие из отпуска бегут раньше времени обратно. Олег признался, что испытывал нечто подобное. Рассказывал, что они ездили на море, что Настя ракушки собирала. Если он безумно любит их, то почему в отпуске, на море постоянно думал об Афгане? Он так счастлив был, когда вернулся обратно в полк. Неужели настолько сильно манит война? Как можно думать об Афганистане, когда ты дома, когда рядом с тобой любимые люди?!»

…можно, в том-то и дело, что Афган никого не отпускает…

«Кто-то нас будет все же судить. Не знаю только, кто. Я никогда не думал об этом раньше, а в последние месяцы почему-то стал задумываться.

Бог он, конечно, есть. И спорим мы, атеисты и верующие, вовсе не об этом, а о том, какой он на самом деле Бог, что считать Богом.

Когда убийство, любое убийство человека человеком, можно оправдать высокой идеей, приказом сверху – не задумываешься, а когда цели нет, или же цель рушится вместе с идеалами, а стрелять приходится, стреляешь как бы в себя самого».

«Бог есть, он – олицетворение добра в целом, добра в масштабах вселенной, добра как противопоставления злу, силе почти равной, необходимой, видимо, для равновесия… Разве не так?»

…в нас слишком много и того и другого…

«Безгрешны и чисты только праведники, а это уже не совсем люди, они отделяют себя от нашей мирской суеты. Но праведниками становятся обычно люди, познавшие грех, люди которые раскаялись, смирились… Выходит, что надо сначала согрешить, потом раскаяться… Значит, у нас еще есть шанс спастись?!.»

…есть ли этот шанс? посмотрим… может, просто там,

на небесах, где это все происходит, где нас судить-то

собираются, столько набьется народа, что не заметят наши

грехи, неужто ль с каждым отдельно разбирательство

учинят? прокуроров не хватит…

«В самом начале жизненного пути человек делает выбор, через мысли, поступки, решения. Иными словами, мы как бы подсознательно знаем, насколько мы плохи или хороши, и куда уйдем после – на небо или в преисподнею…»

…пьяный, наверное был, когда говорил ему это… а он все

записывал, по ночам записывал… и хорошо, что записывал, рукописи

не горят…

«Горький, по-моему, написал, что в русском человеке живет всегда жажда согрешить, чтобы испугаться и присмиреть. Мы долго говорили об этом с Олегом. О русской душе говорили, о стране нашей. Трудно представить, чтобы было, если б прочел мои записи особист… И я пострадал бы, и Олег, потому что я все время упоминаю его имя. Но этот дневник всегда со мной. Его никто никогда не прочтет…»

«Уйти что ли в монастырь, чтобы молиться там за грехи, что сотворили мы в Афгане?..»

«Все мы, кто был в Афгане, виноваты, грешны. Кто-то убивал, кто-то приказы отдавал, кто-то смолчал, кто-то не помог… кто-то не осудил этот ад, оправдывал его…

Мы не сможем отмыться от тех грехов, привезем мы отсюда домой много зла, и зло это погубит нашу страну… Эта война – начало великой катастрофы… Нельзя после зла просто так взять и вернуться к добру, и человек никогда уже не будет таким же, как раньше…»

«Богданов как-то приехал на заставу. Над въездом – бойница. Духи давно пристреляли это место из „зеленки“, и ставить там солдата небезопасно. Поэтому ротный приказал замотать деревянную чурку одеялом, на палку повесили каску, получилось чучело. Духи стреляли по нему иногда. Богданов подумал, что это настоящий боец, крикнул: „Постовой!“ В ответ – молчание. Он снова крикнул: „Постовой!“. Ноль внимания! Взбешенный, Богданов заорал: „Солдат! Ты, грязная скотина! Поздравляю – ты сапер!“ Комбат подсказал Богданову: „Это же чурка, товарищ подполковник“. – „Я вижу, что это чурка! – закричал Богданов. – Набрали чучмеков на свою голову! Перевести его в саперы!“ Именно он ввел в обращение название: „сапер одноразового использования“, сокращенно – СОИ».