Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Реванш, реванш! Мы все равно вас уделаем!

Хмельницкий с Карцевым переглянулись и жизнерадостно заржали.

Против ожидания к семнадцати часам все дела с «ходоками» были улажены и контролеры смогли удовлетворенно размять затекшие спины и плечи. И тут в дверь залетел взбудораженный Бродский.

— Так, Серега, с тебя ба-альшой магарыч! Прыгай, пляши, пой — ты теперь с квартирой!

— Не понял, — недоверчиво воззрился на него Карцев, — передо мной же были Попов и Белошейкина?

— Попова переместили на две очереди вниз, за факт пьянства на рабочем месте, а у Белошейкиной, оказывается, бабка недавно умерла и теперь ей претендовать на расширение не положено: метража-то стало излишки! Она пыталась это скрыть, но бабы в профкоме ушлые, все разузнали.

— Слушай, но ведь Петька Попов с семьей угол снимает, как можно было его лишать?

— Как, как, — а вот так! Надо было — и лишили…

— Что значит надо? Кому надо?

— Ну, ты совсем-то дураком не прикидывайся! Кому… Тебе, родной, тебе! Вот благодетели твои, начальнички добренькие и расстарались.

— Да я знать об этом ничего не знаю… — вконец опешил Сергей Андреевич.

— Ага, и ведать не ведаю. А кто сегодня у начальства в кабинетах отирался? Не ты ли, друг любезный?

— Что ты мне лепишь?! — вдруг рассвирипел Карцев. — Что шьешь? Я в жизни подачек не выпрашивал! Тем более за чей-то счет!

И он резко вышел из комнаты, хлопнув дверью. В коридоре он постоял в растерянности, но затем решительно направился в кабинет Шумяцкого.

— У себя? — спросил он хмуро у встрепенувшейся на его громкие шаги Татьяны Петровны.

— Да-а, — ответила та, сделав движение навстречу как бы в попытке заступить ему дорогу, но осталась на месте. Карцев вошел в кабинет.

— Что тебе, Сергей Андреич? — обычным суховатым тоном спросил главный гидрогеолог.

— Вы ведь были сегодня на профкоме, Иван Соломонович? — с заметным вызовом в голосе начал Карцев. И после утвердительного ответа продолжил:

— Как получилось, что квартиру распределили мне, а не Попову? Или это всего лишь треп Бродского?

Шумяцкий спокойно посмотрел взбудораженному подчиненному в глаза и негромко спросил:

— А ты что, недоволен, Сергей Андреич?

И не дождавшись ответа, продолжил:

— Это было совместное решение администрации и профсоюза. Совершенно законное. В нашем колдоговоре есть пункт, по которому нарушители трудовой дисциплины наказываются, так или иначе. В том числе они могут быть передвинуты в очереди на квартиру. А Попов нарушал дисциплину, будучи неоднократно замечен в употреблении алкоголя в гараже.

— Ох, Иван Соломонович! Да все шофера в этом гараже выпивают при малейшем удобном случае, и Вы это отлично знаете. Зато на выездах надежнее Попова у нас никого нет. Это я знаю! Да и все, кто с ним работал. Петька из кожи вылезет, а машину вытащит из любой колдобины. Впрочем, прежде всего он в нее и не попадет: водила от бога! Так вот, повторяю: нельзя так сокрушительно наказывать за ерунду классного водителя и хорошего человека. Вы ведь, наверно, знаете, что он с женой и детьми живет на квартире у частника?

— Знаю. А тебе как живется, Сергей Андреевич, в примаках у тещи?

— Вполне сносно, Иван Соломонович. В последнее время я с тещей лажу даже лучше, чем с женой.

— Да-а? — позволил себе шутейно двусмысленную интонацию Шумяцкий. — Это отрадно. И все-таки, что ты предлагаешь?

— Отменить принятое решение и отдать квартиру Попову. Я подожду следующего распределения, тем более что в последние годы строят в нашем городе много и быстро.

— Нет, извини. Решение принято и на попятный ни администрация, ни профком пойти не вправе.

— Но должен быть какой-то выход! Я со стыда буду сгорать всякий раз, встречаясь с Поповым, а тем более работая совместно с ним в командировках…

— Что ж, мы можем его уволить. За то же пьянство.

— Да Вы что, Иван Соломонович! — вскричал Карцев. — Не шутите так!

Тут его осенило.

— Я думаю, что вправе написать в профком заявление об отказе от этой квартиры. Хотя очередь терять, конечно, не хотелось бы.

— Думаю, что можешь, — задумчиво протянул Шумяцкий, разглядывая Карцева из-под полуопущенных век. — И отказ примут. Но все же мой тебе совет: не пори горячку и обсуди все с женой. И с тещей. Сегодня же. А завтра приходи с готовым решением. И думайте хорошенько, не впопыхах. Бывай.

Конечно, обсуждать судьбу нежданной квартиры с женой и тем более с тещей Карцев не собирался, так как для него было приемлемо лишь одно решение: безоговорочный отказ в пользу Попова. Правда, у тещи в экспедиции была своя агентура и через нее она достаточно быстро о его поступке будет проинформирована. Но, узнав Маргариту Львовну уже достаточно близко, Карцев не сомневался, что особо бузить она не будет, хотя его блажь и не одобрит. Вот Марина может закатить ему скандал, да еще какой… Но и она, верил Карцев, в конце концов, смирится — как смирялась до сих пор со всеми его выходками: и благонамеренными и не очень. К тому же им светит более удачный вариант будущей жизни: в Энске…

«Вот его мы сегодня с ней и обсудим», — решил Сергей.

Однако дома Марины почему-то не оказалось.

— Еще не приходила с работы, — сообщила немного смущенная Маргарита Львовна.

— А звонила, что задержится? — Тоже нет.

«Что, черт подери, в их долбаном НИИ могло случиться?» — хмуро запереживал Карцев. Но на нем уже повис Вовка, с которым они в скором времени занялись устройством пещеры из стульев, табуретов и одеял.

С трудом уложив его часам к десяти спать, Карцев добрался до телефона и стал названивать: сначала на вахту в НИИ (где ему сообщили, что все давно разошлись, сдав ключи от комнат), затем по Маринкиным подругам (у них она тоже не появлялась), затем уж и на станцию «Скорой помощи» (такую не подбирали и вообще сегодня ездили только по домашним вызовам). Теща почему-то участия в розысках не принимала, закрывшись у себя в комнате.

«Куда бы еще позвонить? — запаниковал Сергей. — В милицию? Глупость! А больше, вроде, некуда…»

Он встал от телефона, пошатался по комнате, прихожей и кухне, затем, не в силах терпеть, вышел на улицу и стал нарезать круги вокруг дома, иногда заходя в квартиру: вдруг пропустил?

Было совсем темно, когда она подошла-таки к подъезду, от которого Карцев уже не отлучался. Даже при тусклом свете приподъездной лампочки было заметно, что Марина изрядно выпивши.

— Ты где была? — с едва сдерживаемой яростью глухо спросил Карцев. В ответ жена, не сказав ни слова, вознамерилась пройти мимо, в подъезд.

— Нет, постой! — перехватил ее взбешенный муж. — Значит, шлялась до ночи, пьянствовала с каким-то хреном, а теперь, как ни в чем не бывало, домой? Отвечай сейчас же!