Венсан Равалек - Гимн шпане

— Считай, что это — своего рода пари, Моктар, — сказал я, глядя ему в глаза. — Я хочу заключить с тобой пари, и в результате выиграем мы оба.

Он долго качал головой, переводя взгляд с листка бумаги, испещренного цифрами, сулившими наживу, на фотографии видаков, и в конце концов сдался.

— Ты умен, — отметил он, погрозив мне пальцем, — очень умен.

И все же Моктар попытался замять вопрос о двух тысячах: якобы он совсем не уверен, что может их достать, его банк на ремонте, там недавно было вооруженное ограбление, и, конечно, вышел из строя именно тот компьютер, что контролировал доступ к наличности, — но я даже слушать не стал; думаю, когда мы расстались, посыл дошел до адресата: он становится моим коммерческим агентом и автоматически — богатым человеком. Перед встречей со вторым агентом я позвонил домой, но Мари-Пьер не было, Саид видел, как она вернулась около двух, а потом ушла — куда, он не знал.

— Если я не ошибаюсь, кажется, ее искал твой приятель.

Я в сердцах швырнул трубку, было нетрудно догадаться, кто из моих приятелей мог искать Мари-Пьер. Во время болезни мне приснился один жуткий сон: она, Жоэль и я бродили по какому-то замку, по огромным пустынным залам; господи, какой холод, сказала Мари-Пьер; вокруг быстро темнело, мы долго искали выход, наконец нашли и попали в парк вроде версальского, с изящно подстриженными кустами; тут нас ослепило солнце, это трудно объяснить, но вместо света оно излучало вязкий черный туман, я пытался отыскать Жоэля и Мари-Пьер — знал, они где-то рядом, на тщетно, вокруг ничего не было видно, их лица словно растворились, и меня охватил животный ужас… я так громко закричал во сне, что разбудил Мари-Пьер, но потом снова заснул и не вспоминал об этом кошмаре до сегодняшнего дня.

Выйдя из телефонной будки, я ощутил тот же холод и страх, что во сне. От Сен-Дени я поехал в метро прямиком на встречу с агентом, решив не забегать в свою конуру у Северного вокзала, и правильно сделал: новый агент уже должен был ждать меня неподалеку от Сен-Мишель, в угловом кафе «Неандерталочка». Погода стояла теплая, почти все букинистические лавочки были открыты, рядом собирались устроить потасовку два бельгийских туриста — насколько я понял, подружка одного из них уронила мороженое на рюкзак другому, шоколадный шарик оставил на клапане огромное пятно, и атмосфера между мужчинами стремительно накалялась. Подошла официантка принять заказ, а моего агента все еще не было. Через двадцать пять минут я стал сомневаться, что он вообще появится, и тут он вошел в кафе, метрдотель с хозяйкой приветствовали его из-за прилавка — он обеспечивал пивом лучшие районы: Старый рынок, Сен-Мишель и Елисейские Поля. Я сильно сомневался, что он клюнет на мое предложение. Но, начав излагать свой план не очень уверенно, я постепенно все больше увлекался, он внимательно рассматривал вырезки из каталога, а я упирал на то, что видаки — это лишь первый шаг: вот увидишь, мы с тобой составим крепкий тандем; его опыт плюс мои источники — гарантия грандиозного успеха, уверял я, до небес превознося его коммерческий нюх и деловые связи, он пристально смотрел на меня и кивал головой.

— Продашь мне эти по две восемьсот?

По каталогу «Дарти» эта модель проходила как дорогая и стоила десять штук.

—Хорошо, но только при условии постоянных закупок.

Мы вместе поехали к Северному вокзалу, всю дорогу по Севастопольскому бульвару он расхваливал свою новую машину — у него был «мерседес» сорок шестой модели, в десять раз уступающий той тачке, что я добыл в Орли, — я слушал его, затаив дыхание: он утверждал, что основное преимущество машины — противоугонная система «визави», в наше время этому аспекту надо уделять особое внимание, взять, например, «гольф» — с тем же успехом можно оставить ключи на капоте, потому что угонят в одну секунду, тогда как его красавица и впрямь защищена от любого проникновения; господи, знал бы он, что любой мало-мальски опытный угонщик свистнет ее за какие-нибудь две штуки; у Восточного вокзала ему пришлось остановиться, потому что в машине заработало отопление, отключить его не получалось, а ехать с открытым окном в час пик означало задохнуться насмерть.

— Сейчас вернусь, — сказал я. — Пять-семь минут, не больше.

Я уже вылезал, когда он спросил, откуда я беру товар.

— Из остатков партий, — туманно ответил я, — со складов.

—А…

Если он ждет накладных, то напрасно.

— С каких складов? — заволновался он. — Надеюсь, все законно?

— Конечно, о чем речь, вся техника новая, а стоит в четыре раза дешевле, чем по каталогу, если уж это не устраивает, тогда я не знаю… Видимо, мои аргументы победили его сомнения, потому что он вроде успокоился: конечно, говорит, при таких ценах неприлично спрашивать о происхождении товара, он уже давно не верит в чудеса и понимает, что ничего не берется из воздуха.

— Вот именно, — сказал я.

Люди его типа при всем немереном апломбе в глубине души просто трусы, и точка.

Мари-Пьер была дома и смотрела телевизор.

— Как дела?

Коробки с видаками загромождали всю комнату, еле пройдешь, она молчала, я заранее положил два видака самой дорогой модели на ближайший штабель, но они исчезли.

— Ты ничего не трогала?

Она не отвечала, по телеку шли дурацкие дневные передачи, чепуха на постном масле.

— В чем дело, ты на меня дуешься?

Она переключила канал, но ее любимая игра еще не началась, было слишком рано.

— Мне кажется, ты поступил жестоко, вот и все.

У меня отвисла челюсть.

— Ты это о чем?

Она не соизволила ответить, я повторил вопрос, но тут как раз началась игра; я искренне считал, что ей не в чем меня упрекнуть; но она явно была иного мнения: если сам не понимаешь, тем хуже, в конце концов проронила она, значит, тебе это даже в голову не приходит. Меня ждал клиент, я взял два других видака той же модели, подумав, прихватил третий — лучше, если у него будет запасной, кроме того, таким образом я ненавязчиво втягивал его в дело — и пошел к двери.

— Через минуту вернусь.

Ничего, загадка скоро разрешится, ведь я делал все это ради нее и не понимал, чем она может быть недовольна.

— Гляди, — обратился я к агенту, подойдя к машине. — Упаковка родная, еще не вскрывали.

Он внимательно разглядывал коробки, но я-то знал, хоть рентгеном просвети, комар носа не подточит, товар первоклассный.

— Не помешает иметь один демонстрационный экземпляр, — сказал я, кладя третий видак на заднее сиденье. — Пусть будет под рукой на всякий случай.

Он согласился без возражений, продиктовал другой телефон для связи, лучше звонить прямо ему на мобильный, так намного удобнее. Я вернулся домой.

— Ну?

По телевизору по-прежнему шла какая-то белиберда, я сел на край кровати, на расстоянии от Мари-Пьер, и говорю: по-моему, мы друг друга не поняли, — но она будто оглохла.