Михаил Веллер - Шайка идиотов [litres]

Если он читал еще и Шаламова, Гинзбург, Разгона, Волкова – почитай, сука, почитай, как люди сидели и за что. И остался сторонником коммунизма. То все разговоры бессмысленны.

Это упертый, тупой, жестокий и фанатичный враг. Так его надо расценивать, так к нему надо и относиться. Его действия, дай ему власть и развяжи руки, вытекают из его убеждений, чувств и слов: посадит, расстреляет, выгонит, и уж рот тебе заткнет обязательно.

…А еще страшно полезно было бы собрать и издать книгу: «Советские революционеры». Сделать серию «Библиотечка молодого коммуниста». Что они все наделали – и как их всех потом расстреляли. Уцелели единицы высших аппаратчиков – и только. Пусть нео-совки осмыслят революционную логику и справедливость.

Почему свободные люди, добровольно и по собственному разумению, могут стремиться в стойло?

Как же это все-таки так? В чем причина этого феномена? Почему образованные, неглупые, полные идей о справедливости и счастье люди – предаются душой, любят и стремятся создать жестоко регламентированное общество, где будут господствовать инструкции и предписания на все случаи жизни – а врагов этого строя следует выискивать, репрессировать и карать?

Если говорить об истории Советской России – почему неокоммунистов приводит в раздражение и бешенство упоминание о миллионах невинных жертв, они считают это антисоветизмом и русофобией одновременно (что уже бред) – а свою уверенность, что жертвы вполне оправданы высшими целями, они искренне считают патриотизмом? Почему тупость, жестокость и фанатизм возводится в доблесть и добродетель?..

1. Стремление к повышению групповой самоидентификации. Я буду членом великой, могучей, знаменитой группы – государства славного, заботливого к своим, грозного для чужих.

2. Стремление к повышению индивидуальной самоидентификации. Самоуважение: имею высшие интересы, высшие цели, причастен великих идей. Мне ведома путеводная истина. Я принадлежу к лидерской группе борцов за счастье народа.

3. Стремление масс избегать личной ответственности и личных решений, к чему масса не способна. Предложите нам самый понятный вариант, полезный для нас. Создайте рабочие места, наладьте организацию. Мы будем хорошо работать. Отдайте нам честно заработанное. И создайте условия получше.

4. Равенство как реализация зависти. Никто не будет сильно возвышаться над другими за счет ума, таланта, работящести. Кого мы, масса, определим как достойных – того сами назначим выдающимися и сами решим, сколько прибавить ему благ.

5. Реализация агрессии. Мы находим врагов, определяем врагов, создаем условия и законы, по которым некоторые или довольно многие оказываются врагами. И законно изливаем на них свою ненависть. И караем, как сами решим.

6. Еще раз о групповой самоидентификации. Наши – и не наши. Свои – и чужие. Друзья – и враги. Найти или создать врагов, отграничить их от своих, выместить на них свою агрессию – означает определить и сплотить именно свою группу, свой социум. Определение своих, своей группы – через противопоставление врагам.

7. Свобода, политическая и экономическая, страшно раздражает лузеров и аутсайдеров. Свобода им противопоказана. Они проигрывают в открытом честном соревновании умов, характеров и сил. Стремление к самоутверждению диктует им стремление к такому порядку, где они расквитаются с удачниками за свои неудачи, свою второсортность. Они согласятся на бандитизм, если смогут стать членами банды. Согласятся на концлагерь, если будут в нем надсмотрщиками с большой пайкой и бичом.

8. Человек умный, но ограниченно умный, имеет достаточно воображения представлять себя выгодополучателем и распорядителем в жестком социалистическом государстве – но недостаточно воображения и ума увидеть себя в роли жертвы. А это в истории происходит неукоснительно. Кому бы ты ни рыл яму – оказывается, что ты вырыл ее себе. Они даже не понимают, что ступили на проторенный путь к расстрельной стенке.

9. Изменение есть не закон жизни, но более – это форма существования Энергоматерии. Это аспект Времени. В нашем конкретном случае – ни один политический строй не вечен, они переходят один в другой. Об этом писал еще Аристотель. Мы сейчас – коротко о необходимом скажем сами. Государство, по мере развития и совершенствования, дополняет и реформирует себя, пока не дореформируется до фазы дегенерации, крушения и замены другим строем. Угнетенный народ борется за свободу, рождает лидеров, сносит деспотическое государство и создает свободное. Свобода – обеспечивает себя через множащиеся институты бюрократов, плодит паразитов, порождает распри – и в конце концов вызывает мысли о порядке и укрощении сильных и жадных. Рычаг перегибается в другую сторону – и вскоре бесправный народ вновь запоет песни о свободе.

Сочетание свободы, сытости и безделья – так же, как сочетание бедности и бесправия слабых и свободы наглых сильных – ведет к одному результату: желанию железного порядка, где слабые будут равны в скромном гарантированном достатке – а сильные наказаны, ограблены и подчинены большинству. Дальше: красные флаги, госбезопасность и концлагеря. И корыта с лимитом хлёбова.

Необходимо понимать: жлобы ненавидят умников биологической ненавистью. Не в силах возвыситься над ними в честном и равном свободном соревновании – жлобы мечтают о стойле для стада, где они будут примерными и лидирующими скотами, а умникам поотшибают рога и отправят на мясокомбинат. Умник – белая ворона в стае, паршивая овца в стаде. Стойло для каждого – это самоутверждение жлоба.

А боевая песня жлоба – о диктатуре пролетариата.

Для понимания сути эксплуатации надо всего лишь понять несколько крайне простых вещей: откуда берется прибавочный продукт, как он отнимается и на что он расходуется.

Если племя победителей обложило регулярной данью племя побежденных – это эксплуатация? Видимо, да. Часть труда племя-данник отдает победителю: шкуры, зерно, оружие. А их еще добыть и произвести надо. Коллективная эксплуатация. Но. Они добровольно согласились? Нет: под угрозой смерти или продажи в рабство. А эксплуататоры им предоставили выбор? А вот и весь выбор. Не было у племени выбора. А эксплуататоры им предоставили охотничьи угодья, поля, орудия труда и охоты? Ничего не предоставили! И что? А то, что такую форму эксплуатации экономика не рассматривает. Принуждение носит формы не экономические, а силовые.

А рэкет? Братки взяли под себя уличные ларьки. Не будешь платить – изобьют, ларек сожгут. Вроде и эксплуатация – а вроде и чистый бандитизм.