Анна Хоуп - Ожидание [litres]

Пока Сара спала, все сидели вокруг кухонного стола. Друзья Сары уговаривали Лиссу посидеть с ними. Пили вино, некоторые чай. Старые знакомые гладили ее по щекам и со слезами на глазах целовали в лоб. Все говорили, как сильно она похожа на свою мать. На прощание они сжимали Лиссу в объятиях. Она знала, что многие из них пережили тяжелые болезни, а некоторые и своих детей. Наверное, их немало, этих женщин с измученными жизнью телами и душевными ранами.

Лисса восхищалась ими, этими женщинами поколения ее матери, они казались ей сияющими созвездиями. Эти женщины, опекуны, защитницы. Что будет с миром, когда их не станет?

Когда они уходили, в доме становилось удручающе тихо.

Под летним солнцем Лисса поехала на велосипеде обратно вдоль канала в Хакни, упаковала в коробки вещи со съемной квартиры, которые загрузила в арендованный фургон и отвезла на склад на север. Потом она вернулась в квартиру, почистила духовку и помыла окна. Выкурив последнюю сигарету на широких каменных ступенях своего дома, она бросила ключ в почтовый ящик дома агента по недвижимости в лондонском квартале Стэмфорд-Хилл. Взяла такси до Тафнелл-парка и поехала с тремя маленькими пакетами своих вещей.

Она перебралась на чердак, где спала на матрасе. Ей нравилось спать наверху, хотя в это время года там было жарко. Старый стул из детства все еще был здесь, и она сидела на нем, читая книги, пока Сара отдыхала внизу. Лисса бродила вдоль книжных полок своей мамы, вытаскивая наугад книги и читая их: Карсон Маккалерс, Эмиль Золя, Кэтрин Мэнсфилд. Во многих книгах она встречала пометки своей матери, некоторые со времен ее работы учителем английского языка, некоторые даже с той поры, когда она еще трудилась над университетским дипломом. Было что-то трогательное в чтении этих книг после нее, вместе с ней. Лисса чувствовала энергию молодости в каракулях матери, составляющую ей компанию здесь, пока Сара спит внизу.

Однажды днем, когда Лисса сидела наверху и читала, ей пришла в голову одна удивительная мысль, и она позволила ей поселиться в своем сознании, свыкаясь с ней и оценивая со всех сторон.

По утрам она поливала в саду. «Поливать надо рано, – говорила ей Сара, – когда не так жарко, чтобы не сгорели листья». Лисса стояла в теплице в глубине сада, вдыхая насыщенный запах помидоров и зелени. Она смотрела на дом, на спальню Сары, где все еще были задернуты шторы и спала ее мать. Лисса шла по саду привычным путем, поливая растения из старого шланга. У нее начали появляться свои любимцы. Вот манжетка обыкновенная, на больших листьях которой, словно ртуть, стояли серебристые капельки воды. Вот душистый горошек, бегущий вверх по шпалере. Лисса наклонилась, взяла усики горошка между пальцев и погладила их кончики, наблюдая, как они тянутся к жизни. Она безуспешно пыталась подстричь газон старой косилкой, зубцы которой заржавели и нещадно закусывали траву.

Долгими светлыми вечерами они сидели в комнате Сары, читая ей. Сара любила, чтобы ей читали. В основном это были стихи. Как она говорила, «стихи – лучшее по соотношению цены и качества. На Братьев Карамазовых сейчас нет времени». Сара снова и снова посылала Лиссу и Лори к книжным полкам, помня, где что стоит. Она относилась к поэзии как к лекарству и знала, что ей сейчас нужно.

Она просила Шекспира, и Лисса с Лори по очереди читали ей сонеты. В одно солнечное воскресенье у Лиссы появилась идея: она позвонила Джонни, который вскоре приехал свежевыбритым, принес цветы и пирожное, хорошее вино и кофе. С ним они прочитали «Антония и Клеопатру» до конца, по очереди сменяя друг друга. Это заняло весь день, но это был один из самых приятных дней, которые она могла вспомнить. Большую часть времени Сара просидела с закрытыми глазами. Иногда Лисса присаживалась рядом, брала ее за руки, которые Сара время от времени сжимала.

После чтения Джонни помог вынести Сару в сад. Это был первый раз за неделю с тех пор, как она встала с постели. Когда Лисса и Джонни поднимали ее, Лисса заметила, какой легкой стала ее мама. Лори исчезла на кухне, чтобы зажарить цыпленка.

– Принеси, пожалуйста, мой альбом для рисования, – попросила Сара, когда села в кресло. Лисса нашла альбом, по просьбе матери принесла банку с угольными карандашами. Она села на скамейку позади Сары и наблюдала, как уголь в ее руке легко скользит по бумаге, а за быстрыми чертами наброска проступает сад. Джонни дремал в шезлонге, кошка Руби вытянулась животом вверх на солнце.

Позже вечером, когда цыпленок был съеден, Сара заснула, а Джонни ушел, Лисса и Лори стояли у раковины, домывая посуду.

– Он твой любовник? – неожиданно спросила Лори.

– Кто? – удивилась Лисса, поднимая голову.

– Джонни?

– Нет.

– Уверена, ему бы этого хотелось. Он – прекрасный человек.

– Мне не нужен любовник, – отрезала Лисса. – Только не сейчас.

Лори понимающе кивнула.

– И к тому же он очень сложный человек, – добавила она.

– Мы все сложные, – ответила Лори. Она методично складывала тарелки в шкафы, вытирая их. На кухне сейчас царил такой порядок, какого Лисса никогда не помнила.

– Я больше не буду играть, – сказала Лисса. – Я поняла это, когда мы разыграли по ролям Шекспира. Я больше не хочу этого делать.

– Жаль, Лисс, – тихо ответила Лори.

– Нет, – возразила Лисса. – Совсем не жаль. Я больше не хочу идти на очередное прослушивание, – она почувствовала уверенность и облегчение.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – спросила Лори.

– Вроде того. Я тут подумала, что хотела бы выучиться на преподавателя.

– Неужели?

Лисса кивнула.

– На учителя английского.

– Как твоя мама.

– Да, как Сара, – добавила Лисса, поворачиваясь к Лори. – Но сначала я собираюсь уехать куда-нибудь, чтобы уединиться и принять решение.

– Куда же?

– Понятия не имею.

Возможно, именно это и было ей нужно.

Через несколько дней, когда Сара дремала, а Лори отправилась на вечернюю прогулку по Хампстед-хит, Лисса спустилась вниз, чтобы покормить Руби. Пока кошка возилась со своей миской, она наполнила старую лейку в полутемной кухне, вышла в сад поливать. Сад был полон вечерних запахов: жасмин, жимолость и лаванда. Пчелы вокруг них наполняли воздух низким жужжанием. Совершая обход, Лисса ощутила, как ее мать любила свой сад – легко, непринужденно, без надрыва. Она почувствовала в этом клочке земли ее заботу, ее выбор, ее характер. «Возможно, – думала она, – это то, что останется».

Лиссе захотелось выкурить сигарету, но вместо этого она вернулась в дом, поставила чайник на плиту и заварила себе чай. С чашкой в руке она вышла на лестницу, где ее глаза с минуту привыкали к отсутствию освещения. Как только она вошла к Саре, она сразу все поняла. Войдя, она поставила чашку на стол и медленно подошла к ее постели. Она взяла ее за руку, рука была холодной, и она принялась ее растирать. Сначала она подумала, что так можно снова наполнить ее жизнью, но потом поняла, что все тщетно. Она остановилась, все еще держа в своей ладони руку Сары. Лисса осторожно убрала волосы с ее лба. Кто-то закрыл окно – должно быть, это была Лори, – и Лисса снова открыла его. Потом она опять села рядом с матерью и взяла ее за руку.