Йожеф Дарваш - Город на трясине

История нашего народа знает очень тяжелые, мрачные дни, которые не освещает даже сияние славы мучеников, потому что величие их подвига не уменьшает тяжести жертв. Но 19 марта нельзя отнести к таким траурным дням. В трагедии всегда есть что-то возвышенное, какая-то мрачная величественность. Вспоминая же события 19 марта, чувствуешь лишь гнетущее чувство стыда.

Мы обычно называем Мухи и Мохач самыми темными событиями нашего исторического прошлого. Упоминание о них вызывает прежде всего чувство горечи и досады, а не благоговейный трепет перед памятью о погибших. В 1241 году страна, правители которой погрязли в раздорах, разврате и междоусобной грызне, стояла на пороге опустошительного татарского нашествия и народ с безнадежным равнодушием взирал на приближающееся бедствие. Но все-таки нашелся один правитель, который бросил по стране клич и из дворянства, губящего родину своими раздорами, набрал несколько десятков тысяч воинов, для того чтобы в степи Мухи противостоять дикой орде, обрушившейся на страну. Мохач? Поражению венгров под Мохачем предшествовала своего рода «контрреволюция» — жестокое подавление восстания под руководством Дожи. В ходе карательного похода Вербёци было уничтожено примерно сто тысяч крепостных, и венгерское крестьянство, как израненная скулящая собака, уползло в сторону, затаив в душе месть и ожидая того часа, когда можно будет вцепиться зубами в ногу хозяина. Если бы эти сто тысяч убитых, распятых на крестах и посаженных на кол крестьян двенадцать лет спустя можно было выставить у Мохача и если бы вообще можно было поднять крестьян на борьбу против турок, так, как, например, Хуняди защищал с босыми крепостными крестьянами Нандорфехервар, тогда, возможно, исход Мохачской битвы был бы другим. Вероятно, тогда эта битва не осталась бы в нашей памяти мрачным памятником, не было бы стопятидесятилетнего турецкого гнета, да и вся дальнейшая судьба венгерского народа сложилась бы по-другому.

Пусть все это произошло именно так, но, во всяком случае, на поле битвы у Мохача проявил себя весь цвет феодальной Венгрии: и крупная феодальная знать, и высшие сановники, и придворные чины, и дворяне. Они, по крайней мере, выступили против опасности, угрожавшей стране, и вместе со своим королем полегли на поле битвы.

А 19 марта? Представители лагеря реакции, которая своим двадцатипятилетним правлением довела страну до этого позора, отчасти аплодировали новым завоевателям, отчасти трусливо притихли, спасая свою шкуру. На примере представителей правящих классов, которые попали в одну тюрьму и один концлагерь с теми самыми людьми, которых они недавно преследовали, мы видим горькую иронию судьбы, мрачный парадокс истории, а отнюдь не величие трагического поражения…

События 19 марта 1944 года во всей своей неприглядной наготе показали не только ничтожество господствующего класса, не только состояние отупения, слепоты и равнодушия, в котором пребывала вся нация, но и слабость демократических групп и партий, настроенных против гитлеровцев. Теперь стало ясно даже тем, кто убаюкивал себя иллюзиями, что нельзя уклоняться от борьбы, если они серьезно хотят добиться того, что прежде провозглашали на словах. Стало ясно, что говорить, писать, открыто выступать в стране, ставшей одной огромной тюрьмой, невозможно. За свободу нужно сражаться самим или же… ждать, когда ее кто-нибудь принесет нам.

Сражаться? Сразу же выяснилось, что за этим словом стоит меньше реальных сил, чем могло показаться. Сами левые довольно робко вели себя. Они в лучшем случаи создавали всевозможные секты и группировки, клубы, общества, собирались в салонах, пивных, кафе, помещениях партии и на частных квартирах, дискутировали, иногда распространяли листовки. Они отнюдь не занимались тем, что нужно было делать в первую очередь: организовывать и мобилизовывать на борьбу массы. Конечно, этому мешал террор правых. В этих условиях самой активной и целеустремленной силой по-прежнему оставалась Коммунистическая партия Венгрии.

Компартия в тот период действовала под названием Партии мира. 19 марта обстановка для Партии мира сложилась так, что в качестве руководящей силы подлинно национальной политики она должна была расширить базу антинемецкого движения в стране и вместе с другими партиями, также ушедшими в подполье, прежде всего с Социал-демократической и Партией мелких сельских хозяев (ПМСХ), создать единый демократический, антинемецкий, антивоенный фронт. Коммунисты искали контактов с этими партиями, но находили лишь отдельных руководителей, которые представляли их. Получилось так, что партии, ушедшие в подполье, превратились в действительно запрещенные партии.

Социал-демократическая партия в организационном смысле полностью развалилась. Она понесла большие потери — значительная часть ее руководителей и средних кадров была арестована. Те из руководителей, которые не были угнаны гитлеровцами или арестованы венграми, скрывались. Лишь в отдельных отраслевых профсоюзах теплилась какая-то искра жизни. Во всяком случае, в течение многих месяцев Социал-демократическая партия почти полностью бездействовала.

Положение Независимой партии мелких сельских хозяев было не лучше. Даже в период своего расцвета эта партия являлась прежде всего «партией для проведения выборов», а не боевым штабом массового движения.

Таково было положение левых сил после 19 марта 1944 года. Только Партия мира, позднее вновь переименованная в Коммунистическую, проявляла какую-то инициативу и оказалась способной на проведение некоторых акций. Члены этой партии изготовляли и распространяли листовки. Несколько социал-демократов и руководителей ПМСХ позднее принимали участие только в «дипломатических» мероприятиях по установлению контактов с Хорти и его сторонниками, склонявшимися к попытке заключить перемирие.

Не для укора, а, скорее, в порядке иллюстрации отсутствия опыта нелегальной работы следует рассказать один почти юмористический случай. Несколько членов одной запрещенной партии в середине лета 1944 года после долгих дискуссий решили издать от имени своей партии пропагандистскую листовку. Ее написали, отредактировали, отпечатали в типографии в селе. Оставалось только распространить эту листовку. Но в тот день в селе была свадьба. Пьяные парни затеяли драку, в ход пошли ножи, и тогда жандармы начали проверять дом за домом, разыскивая скрывшихся виновников драки. Лица, отпечатавшие листовки, боясь возможного обыска, спешно уничтожили весь запас и больше не занимались изданием листовок…

Представители Партии мира в начале мая приступили к переговорам с руководителями социал-демократов и Партией мелких сельских хозяев. В результате был создан Венгерский фронт, символизировавший сплочение демократических партий. В первых числах июня фронт обратился к венгерскому народу со следующим пространным воззванием.