Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— Уху-ху.

— А что я дальше скажу, знаешь?

— Уху-ху.

— Ведь не знаешь.

— Прям уж не знаю?

— Я вечером себя убью.

Вместо того чтобы удивиться, девица рассмеялась во весь рот. Не закрывая его, бросила в открывшееся отверстие ломтик сушёной каракатицы и, не переставая смеяться, принялась его пережёвывать. Запах каракатицы, не отставая, витал вокруг носа Ханио.

Спустя какое-то время в баре появилась ещё одна девушка, похоже подруга девицы, и та радостно помахала рукой вошедшей. И, даже не кивнув, отсела от Ханио.

Он вышел из бара, раздосадованный тем, что провозглашённое им намерение умереть не восприняли всерьёз.

Было ещё не поздно, но мысль его зациклилась на последней электричке, и до неё надо было как-то скоротать время. Он вошёл в салон патинко, уселся перед автоматом и стал нажимать на рычажок. Выиграл целую кучу шариков. Жизнь человеческая заканчивалась, а шарики сыпались и сыпались в лоток. Такое впечатление, будто кто-то насмехается над ним.

Наконец пришло время последней электрички.

Ханио прошёл на станции через турникет, выпил снотворное у фонтанчика и вошёл в вагон.

После того как Ханио оплошал с самоубийством, перед ним открылся в своём великолепии пустой и свободный мир.

С того самого дня он полностью порвал с однообразием повседневности, которое, как ему казалось, будет длиться вечно. Появилось ощущение, что теперь всё возможно. Дни больше не сливались в один бесконечный день. Они умирали один за другим, как и положено. Он чётко видел перед собой картину: ряд мёртвых лягушек с выставленными напоказ белыми брюшками.

Он написал заявление об увольнении из «Tokyo Ad». Фирма процветала, поэтому ему выплатили щедрое выходное пособие, что обеспечило жизнь, в которой он мог ни от кого не зависеть.

В третьеразрядной газете, в колонке «Ищу работу», он поместил следующее объявление:

«Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Мужчина. 27 лет. Конфиденциальность гарантирована. Не доставляю никаких хлопот».

Добавил свой адрес, и на двери квартиры прилепил листок с надписью: «Ханио Ямада. Продаётся жизнь».

В первый день никто не пришёл. Перестав ходить на работу, Ханио совершенно не скучал. У него было чем занять свободное время. Он валялся в своей комнате и смотрел телевизор или в задумчивости грезил о чём-то.

Когда «скорая» доставила его в больницу, он был без сознания, поэтому, по идее, ничего не должен был помнить, однако, как ни странно, стоило услышать сирену, как в голове тут же оживало воспоминание, как его везли на «скорой». Он лежал в машине и громко храпел. Врач в белом халате сидел рядом, придерживая одеяло, которым накрыли Ханио, чтобы тот не свалился на повороте с каталки. Он чётко видел эту картину. У врача возле носа красовалась большая родинка…

При всём том новая жизнь оказалась какой-то пустой, как комната без мебели.

На следующее утро в квартиру Ханио кто-то постучал.

Отворив, он увидел на пороге маленького, аккуратно одетого старичка. Боязливо оглянувшись, посетитель быстро вошёл и закрыл за собой дверь.

— Вы Ханио Ямада?

— Да.

— Я видел ваше объявление в газете.

— Проходите, пожалуйста.

Ханио провёл гостя в угол комнаты, где был расстелен красный ковёр и стоял чёрный стол и такого же цвета стулья. Обстановка давала понять, что хозяин этого жилища имеет отношение к дизайну.

Старичок прошипел что-то в ответ, как змея, вежливо поклонился и присел на стул.

— То есть это вы жизнь продаёте?

— Точно так.

— Вы человек молодой, живёте прилично. Зачем вам это надо?

— Давайте без лишних вопросов.

— Хотя… сколько же вы хотите за свою жизнь?

— Зависит от того, сколько вы готовы дать.

— Ну как можно быть таким легкомысленным? Это вы должны назначить цену за свою жизнь. Если я предложу сто иен, что вы будете делать?

— Пусть так. С меня хватит.

— Странные вещи вы говорите, однако.

Старичок извлёк из нагрудного кармана бумажник, вынул пять новеньких хрустящих банкнот по десять тысяч и развернул их веером, как карты.

Ханио с бесстрастным видом принял пятьдесят тысяч.

— Можете говорить всё, что угодно. Я не обижусь.

— Договорились. — Старичок достал из кармана пачку сигарет с фильтром. — От курения можно получить рак лёгких. Не желаете сигарету? Вряд ли человек, выставивший свою жизнь на продажу, будет беспокоиться, как бы не заболеть раком… Так вот. Дело моё очень простое. Моей жене — она у меня уже третья — двадцать три года. Между нами разница — ровно полвека. Она замечательная, знаете. Груди у неё… торчат в разные стороны, как два поссорившихся голубка. Губы! Такие полные, сладкие, зовущие. Словами не передать, какое у неё великолепное тело. А ноги какие! Сейчас вроде как мода на женщин с болезненно тонкими ногами. То ли дело её ноги — правильной формы, от полных бёдер до тонких щиколоток. А ягодицы! Видели холмики, которые по весне вскапывают в саду кроты? Очень похоже… Так вот, она от меня ушла и пустилась во все тяжкие — гуляет напропалую. Сейчас живёт не то с китайцем, не то с корейцем. Бандит какой-то, но не из «шестёрок». У него четыре ресторана и наверняка пара-тройка покойников на счету, которых он уложил в могилу в борьбе за место под солнцем… Я хочу, чтобы вы познакомились с моей женой, завели с ней шуры-муры и чтобы этот бандит узнал о вашей связи. После этого вас наверняка убьют, жену, скорее всего, тоже. А я получу удовлетворение. Только и всего. Ну как? Готовы?

— Хм! — Ханио выслушал старичка со скучающим видом. — Но получится ли такой романтический конец у этого дела? Ваша мечта — отомстить жене. А что, если, связавшись со мной, она будет готова умереть с радостью? Что тогда?

— Она не из тех, кто принимает смерть с радостью. В этом вы с ней не похожи. Она хочет получать от жизни всё, что только можно. Это, как манифест, написано на каждой частичке её тела.

— Почему вы так думаете?

— Сами скоро узнаете. Так или иначе, буду вам признателен, если вы сделаете всё как надо и умрёте за меня. Письменное соглашение ведь не понадобится?

— Не понадобится.

Старичок ещё пошипел немного. Видимо, о чём-то раздумывал.

— Может быть, есть какие-то просьбы, которые я могу исполнить после вашей смерти?

— Ничего такого. В похоронах я не нуждаюсь, равно как и в могиле. Но есть одно дело, которое вы могли бы сделать для меня. Я всё собирался завести сиамского кота, но так и не получилось. Боялся лишних хлопот. Буду признателен, если после моей смерти вы заведёте сиамца вместо меня. И я думаю, что давать ему молоко надо не в блюдечке, а в ковшике. Как он начнёт из него лакать, надо легонько приподнять ковшик, чтобы его мордочка окунулась в молоко. Я бы попросил вас проделывать это раз в день. Это важно, так что не забудьте, пожалуйста.