Сергей Волков - Ильич

Челло ковырялся в могиле, выкидывая землю. Серый крутил в руках лопату, буравя штыком глину, и готовился сменить его. Работа была почти сделана. И тут он увидел Индуса. Увидел — и соотнёс звук мотоциклетного двигателя внизу, у дороги, с его появлением.

Индус шёл от ворот, чуть покачиваясь. Серый сразу понял — бухой и приехал на мотаке за деньгами. А денег нет. Индус психанёт. Может зарядить. Он без башки в этом плане. Да у них на «Фитилях» все такие. Дикие люди.

— Чё? — не дойдя до Серого метров пяти, спросил Индус. — Новая работа?

— Ну, — кивнул Серый.

— Бабки давай, — сказал Индус.

— Завтра, — Серый воткнул лопату, полез за сигаретами. — Курить будешь?

— Буду, — Индус подошёл, взял сигарету. От него сильно пахло какой-то химией — жжёной резиной, ацетоном.

— Флинт утром приедет, работу примет и деньги отдаст, — прикурив, сказал Серый.

— Вот у него и возьмёшь, — Индус не стал курить, спрятал сигарету в нагрудный карман. — А мне мои сейчас давай.

— Нету, — тихо сказал Серый.

— А мне побую, — так же тихо сказал Индус и исподлобья, нехорошо посмотрел на Серого.

— Вы бухаете что ли? — попытался тот разрядить обстановку.

— Тебе не похер? Бабки давай.

— Где я их возьму? — развёл руками Серый.

— Ты чё орёшь? — мгновенно среагировал Индус. — Чё, борзый сильно?!

— Да не ору я… — замялся Серый. Индус был на голову выше и сильно здоровее. — Просто…

— Просто… — Индус протянул руку, — пять косых и весь базар.

— Ну, я же сказал… — Серый сунул руки в карманы, выплюнул докуренную сигарету. — Деньги будут завтра утром.

Индус резко выбросил руку, но не ударил, а схватил Серого за шею, притянул к себе, зажал голову в борцовском захвате и горячим, водочным шёпотом выдохнул в ухо:

— Сука, ща шею сломаю!

У Серого от боли потемнело в глазах. Он скрёб ногами землю, ухватившись обеими руками за руку Индуса, тяжёлую и твёрдую, словно чугунная труба.

— Молодые люди, — послышался спокойный голос Челло. — Вы рискуете упасть, а тут весьма грязно…

Индус отпустил Серого, повернулся к Челло.

— Ты чё, умный, да? Иди сюда…

— Вот деньги, — сказал Челло, протягивая Индусу купюру в пятьсот рублей. В полумраке она казалась черно-белой.

Индус остановился, засопел, сжимая и разжимая правую руку. Потом забрал деньги и пошёл к воротам. На Серого, растирающего помятую шею, он даже не посмотрел.

Серый проводил Индуса взглядом, вздохнул, как в кино, кинул лопату в яму и повернулся к будке Афганца. Уже опустились синие сумерки, далёкие многоэтажки Кировского района заволокло белёсой мутью. Телевизор в будке вновь работал без звука — Афганец уснул. Ветра не было. Наступил странный, пустой и прозрачный, час, когда день уже умер, а ночь началась, но ещё не вступила во все права.

Серый поискал глазами Челло. Тот сидел на лопате неподалёку от ворот с надписью «Бедный Ёрик», сидел неподвижно, словно буддийский божок Падмапани, только с сигаретой вместо цветка лотоса, смотрел на закат и курил.

Он очень любил курить и смотреть. Можно сказать, что это было его основным времяпрепровождением. Правда, применить к Челло определение «неподвижно» не получалось — он всегда совершал какие-то короткие множественные движения: скрёб голову под шапкой сивых, полуседых волос, трогал зачем-то нос, хрустел пальцами, почёсывался, пожимал по очереди плечами, ёрзал, сгибал и разгибал ноги, двигал ступнями. Индуса эта манера Челло сильно раздражала, и он называл его «чуханом» — «потому что чухается постоянно».

Ещё Челло издавал звуки — хрипел, кашлял, хихикал, мычал, гмыкал и напевал, как бы про себя. Курил он, шумно захватывая ртом воздух, объясняя это коротко: «Привычка». Даже дым Челло не выдыхал, а выдувал, причём выдувал тонкой, вещественной, плотной струёй и Серому иногда казалось, что это не дым, а вода.

Вообще Челло здорово напоминал Серому какого-то экзотического зверя из передачи «В мире животных»: ленивца, муравьеда, панголина или опоссума, невесть как вставшего на задние лапы и отрастившего человеческие руки и лицо. Но если Малой просто сторонился Челло, а Индус его откровенно недолюбливал и не упускал случая «накернить чухану» по поводу и без, то Серому было с Челло интересно.

Она сам не знал почему — то, что говорил этот странный человек-панголин, Серый толком не понимал точно так же, как и остальные. Но была в этой непонятности какая-то особая притягательность — как в книге братьев Стругацких «Жук в муравейнике», которую Серый взял в третьем классе в школьной библиотеке и прочитал запоем за сутки, понимая только глаголы и местоимения.

Серый подошёл к Челло, остановился у него за спиной.

— На бекон похоже, — неожиданно произнёс тот, выпустив очередную струйку водяного дыма.

— Чё? — не понял Серый.

Челло указал сигаретой на закат. Там, далеко на востоке, над серыми крышами деревни Минтемирово, багровое вечернее небо расслоилось узкими полосками голубых облаков:

— Свинина. «Кормили-не кормили».

— Смешно, — сказал Серый.

Закат и правда напоминал кусок солёного сала с прослойками мяса.

— Грустно, — возразил Челло и с придыханием затянулся. — Ещё один день упокоился. Сейчас идёт кремация.

Он быстро, но в несколько приёмов, пощёлкивая суставами, поднялся и продолжил:

— Какая тут лесная обитель, — хмыкнул Серый и обвёл взглядом косогор собачьего кладбища, заборы и разномастные будки соседских садов-огородов, скелеты ЛЭПовских опор, дорогу внизу, сизые вечерние ивы у реки, коробку здания старой котельной на краю поля, само поле, похожее на грязную газету, где все статьи напечатаны одним блоком, без знаков препинания и абзацев, потом посмотрел дальше — на щётку леса, горбатые холмы и совсем уже нездешнюю, заштрихованную темно-серым заволжскую даль. — Тут эта… э-э-э-э…

Он не смог с ходу подобрать слово. Челло с интересом покосился на него.

— Ну и?

— Чё «ну и»? Жопа мира это, — проворчал Серый. — Средневолжск. Блевать хочется.

Челло захихикал, аккуратно забычковал сигарету — запахло остро и кисло — спрятал окурок в нагрудный кармашек рубашки.

— На небо взглянешь –

Звезд весенних тыщи! — проговорил он тихо. — Что юности в блескучей высоте?!

— Где здесь красота-то? — набычился Серый, и вдруг поймал себя на том, что он сейчас похож на Индуса. Но упрямство уже навалилось на него и подмяло под себя, как борец на ринге. — Тут сжечь все надо! И людей эвакуировать. А потом все заново построить и посадить. Чтобы у каждой семьи свой коттедж был, и вокруг газоны и парки.