Элиф Шафак - 10 минут 38 секунд в этом странном мире [litres]

– Ха! Он не хочет быть учителем… не хочет быть имамом, – усмехнулась Лейла. – Он хочет быть как я!

Радость девочки была настолько чистой и внезапной, что взрослые, несмотря на собственное разочарование, засмеялись вместе с ней.

Хрупкий ребенок со слабым мышечным тонусом и самоконтролем, Таркан часто болел. Казалось, малейшее физическое усилие утомляет его. Для своего возраста он был мал, а его тело росло явно непропорционально. С течением времени всем стало ясно, что он отличается от других, хотя никто не говорил об этом открыто. И только в два с половиной года баба́ согласился отвезти его в больницу. Лейла настояла на том, чтобы ее взяли с собой.

Когда они добрались до врачебного кабинета, дождь лил как из ведра. Баба́ положил Таркана на кровать, которая была накрыта простыней. Глаза малыша двигались от него к Лейле и обратно, он оттопырил нижнюю губу с намерением заплакать, и Лейла в тысячный раз ощутила такой сильный приступ любви к брату и такую беспомощность, что испытала почти физическую боль. Она нежно положила руку на теплую округлость его животика и улыбнулась.

– Я вижу, какая у вас проблема. Мне очень жаль, что у вашего сына это заболевание, но такое случается, – сказал врач, осмотрев Таркана. – Такие дети необучаемы, даже пытаться не стоит. Все равно они не живут долго.

– Я не понимаю. – Баба́ старался говорить очень сдержанно.

– Этот малыш «монголоид». Вы никогда не слышали о таком?

Баба́ безмолвно и смирно смотрел в пустоту, словно это он задал вопрос и теперь ожидает ответа.

Врач снял очки и поднес их к свету. Видимо, он счел их вполне чистыми, поскольку тут же снова посадил себе на нос.

– Ваш сын ненормален. Вы наверняка уже поняли это. Ну то есть это заметно. Я не очень понимаю, почему вы так удивляетесь. И можно спросить: где ваша жена?

Баба́ откашлялся. Он не собирался сообщать этому высокомерному человеку, что он не позволяет своей молодой жене выходить из дому, если в этом нет строгой необходимости.

– Она дома.

– Что ж, ей стоит прийти вместе с вами. Важно, чтобы она имела четкое представление о ситуации. Вам нужно поговорить с ней. На Западе для таких детей есть специальные учреждения. Они живут там всю свою жизнь и никому не мешают. Но здесь у нас такой поддержки нет. Вашей жене придется заботиться о нем. Будет непросто. Скажите, чтобы она не привязывалась к нему слишком сильно. Обычно они умирают, не достигнув половой зрелости.

Лейла ловила каждое слово, и сердце у нее билось все быстрее и быстрее, она волком посмотрела на врача:

– Замолчите, глупый, дурной человек! Зачем вы говорите все эти ужасные вещи?

– Лэйла… уймись, – сказал баба́ , хотя голос его прозвучал не так строго, как мог бы в других обстоятельствах.

Врач обратил на девочку недоуменный взгляд, будто бы и забыл, что она находится в комнате.

– Не волнуйся, дитя, твой брат не понимает ни слова.

– Понимает! – крикнула Лейла, и голос ее треснул, словно битое стекло. – Он все понимает!

Пораженный ее выпадом, врач поднял руку, чтобы погладить девочку по голове, но, видимо, передумал, потому что очень быстро опустил руку.

Баба́ принял заболевание Таркана слишком близко к сердцу: он посчитал, что совершил нечто ужасное и навлек на себя Божий гнев. Теперь он наказан за грехи – прошлые и настоящие. Аллах ясно и четко предупреждает его: если он по-прежнему не будет замечать Его знамения, последует нечто еще более ужасное. Все это время он прожил напрасно, думая лишь о том, что он сам хотел бы получить от Всевышнего, и совершенно не осознавая, чего Всевышний хочет от него. Ведь поклялся же он, что бросит пить в тот день, когда родилась Лейла, а потом снова нарушил свое слово. Его жизнь была полна нарушенных обещаний и незавершенных задач. Теперь же он заглушил голос нафс , своего внутреннего «я», и готов искупить грехи. Проконсультировавшись со своим шейхом и следуя его совету, баба́ решил больше не шить наряды алла франга для женщин. Больше никаких узких платьев и коротких юбок. Он станет пользоваться своими умениями в благих целях. Все те годы, что ему еще отпущены, он будет распространять весть о страхе Господнем, потому что испытал на себе удары, какие Он обрушивает на людей, если они перестают Его бояться.

А две его жены позаботятся о двух его детях. Баба́ завязал с браком, завязал с сексом, которые, как он осознал, часто все усложняют, точно так же как деньги. Он перебрался в малоосвоенную спальню в задней части дома, откуда приказал убрать всю мебель, за исключением единственного матраса, одеяла, масляной лампы, деревянного сундука и нескольких книг, тщательно отобранных шейхом. Свою одежду, четки и полотенца для омовения тела он хранил в сундуке. Всё, создающее удобства, включая подушку, было отвергнуто. Как и многие другие запоздалые верующие, баба́ стремился восполнить все то, что упустил за утраченные годы. Он жаждал обратить всех к Богу – своему Богу, – а потому хотел иметь последователей, пусть не десяток, а хотя бы одного. Иными словами – одного-единственного, но преданного ученика. А кому лучше иных подошла бы эта роль, если не дочери, которая быстро становилась непокорной малолеткой, все более грубой и непочтительной?

Если бы Таркан не родился с таким тяжелым синдромом Дауна, как это заболевание было названо спустя несколько лет, наверное, баба́ справедливее разделил бы на обоих детей свои ожидания и разочарования, однако в нынешней ситуации все досталось Лейле. А с годами ожидания и разочарования только множились.

13 апреля 1963 года. В возрасте шестнадцати лет у Лейлы вошло в привычку внимательно следить за мировыми новостями – и потому, что ей было интересно, что происходит в других странах, и потому, что это помогало ей отвлекаться от собственной слишком ограниченной жизни. В тот день, глядя на газету, развернутую на столе, она вслух читала новости тете. Далеко-далеко, в Америке, какой-то смелый черный был арестован за протест против жестокого обращения с его собратьями. Его обвиняли в проведении неразрешенного марша. В газете поместили его фотографию с крупной подписью: «Мартин Лютер Кинг отправлен в тюрьму!» На мужчине был аккуратный костюм и темный галстук, лицо он наклонил в объектив. Но больше всего внимания Лейла обратила на его руки. Он держал их в воздухе изящно – ладони изогнулись навстречу друг другу, словно он нес в них невидимый хрустальный шар. Пусть этот шар не покажет ему будущее, тем не менее человек этот сам себе пообещал не бросать его.

Лейла медленно перевела взгляд на страницу местных новостей. Сотни крестьян в Анатолии организовали марш против бедности и отсутствия работы. Многих арестовали. Если верить газете, правительство в Анкаре намеревается подавить мятеж и не повторять ошибок ближайшего соседа – иранского шаха. Шах Пехлеви раздавал земли безземельным крестьянам в надежде завоевать их преданность, однако план не сработал. В стране гранатов и туранских тигров зрело недовольство.