Юрий Поляков - Совдетство

Но самое интересное – внизу. В огромном подвале «Детского мира» продаются педальные машины и железные кони с повозками, как у жокеев на ипподроме. Меня туда однажды брал с собой мой двоюродный дядя Толя. Он безногий инвалид, с детства ходит на протезах, но каждое воскресенье посещает бега, так как живет в доме напротив. На ипподроме его уважают, уступают место поближе к дорожкам, дают шепотом советы, на какого коня ставить, видимо, поэтому дядя Толя всегда хоть немного, а выигрывает и угощает меня лимонадом с печеньем.

Главное в подвале, конечно же, – велосипеды! Именно там мне купили мой первый – трехколесник, на котором я разъезжал сначала по всему общежитию, включая Большую кухню, а потом и по двору. Затем у меня появился «Школьник», приобретенный здесь же. В прошлом году я окончательно из него вырос, коленки упираются в руль, как его ни поднимай. В результате велосипед отдали подросшему сыну маминой подруги Ляли Быловой, а мне обещали подарить «Орленок», но мой день рождения в ноябре, поэтому решили дождаться весны, а теперь – вот: «Зачем тебе, сынок, осенью велосипед?» А зачем мне санки летом? Висят себе на чердаке и каши не просят. С возрастом все эти взрослые хитрости становятся понятнее. О где ты, мое доверчивое прошлое?

Здесь же, в «Детском мире», мне купили «Подарок первокласснику»: большую коробку, похожую на огромную книгу, а под крышкой-обложкой таились в углублениях сокровища: деревянный пенал с отделениями, краски с кисточкой, цветные и простые карандаши, линейка, ластик, точилка, альбом для рисования, ручка с набором перьев, тетрадки – в клеточку и в линейку – с промокашками, даже настоящая перочистка. Дополнительно мне приобрели «непроливашку», для нее в крышке школьной парты имелось специальное круглое отверстие. Конечно, если такую чернильницу сильно, как градусник, стряхнуть, то несколько капель извлечь все-таки можно. Мы даже с ребятами соревновались, кто больше вытрясет, и я загваздал новую белую рубашку, за что меня дома поставили в угол.

– Как же так? – огорчилась Лида (чернила, как известно, не отстирываются). – А еще «непроливайка» называется!

– «Непроливашка», – поправил я и скорбно развел руками.

– Ничего у нас не умеют делать! – возмутился Тимофеич. – Только ночные горшки.

– На чем же тогда Гагарин в космос полетел? – удивился я.

– А леший его знает…

– Я напишу в ОТК! – строго пообещала Лида.

– Куда? – встревожился я.

– В отдел технического контроля фабрики, где выпускают эти дурацкие чернильницы.

– Зачем?

– ОТК обязан следить за качеством продукции и сигнализировать о браке. Ты можешь себе представить ситуацию: открываешь банку майонеза, а там – хрен?!

– С хреном все можно съесть! – усмехнулся отец.

– Не выгораживай этих бракоделов. Обязательно напишу!

– Не надо писать, я буду осторожнее! – взмолился я, понимая: если к нам явятся из ОТК, то быстро выяснят, каким образом «непроливашка» стала «проливашкой».

– Ну, смотри, испытатель! – погрозил мне пальцем догадливый Тимофеич.

Вообще-то, всемогущий ОТК часто возникает в разговорах родителей. Похожая история вышла с перьями. В первых трех классах мы писали ручками со сменными перьями, такими острыми, что если их бросать, как дротики, то они глубоко вонзаются, скажем, в дверь или дерево, правда, писать после этого ими уже нельзя, и приходится доставать из коробочки новое перо.

– Почему у тебя так быстро кончаются перья? Они ведь железные! – спросил Тимофеич.

– От нажима.

– От какого еще, к черту, нажима? Ты из меня дурака-то не делай!

– Миш, ты совсем забыл? Чтобы вышло утолщение, надо сильно нажимать на ручку… – заступилась за меня Лида.

– Ну ведь не так сильно, чтобы каждый день перо менять!

– Просто ты в школе не старался, поэтому каракули твои ни черта не поймешь! – усмехнулась маман: у нее-то почерк великолепный, как в прописях.

– Не знаю, не знаю… Мне перышка на неделю хватало.

– Тебе жалко, что ли? – поморщилась Лида.

– Мне для семьи ничего не жалко!

– А по-моему, жалко! Ребенок старается, хочет почерк хороший выработать, но пока еще не может рассчитать сил… Ведь так, Пцыроха?

– Да, – охотно согласился я, – стараюсь, пока не могу, но терпенье и труд все перетрут…

– Золотые слова! А про перья, которые не выдерживают простого детского нажима, надо обязательно сообщить в ОТК. Пусть разберутся. Небось экономят на качестве стали, рационализаторы хреновы! – возмутилась Лида.

– Да, качественная сталь нужна для обороны. Танков не хватает. Как ты, сынок, думаешь? – очень серьезно поинтересовался отец.

– Необходима! – солидно подтвердил я. – На Кубу, наверное, отправляют.

– Правильно, на Кубу, Фиделю в помощь! – как-то слишком охотно согласился Тимофеич, несмотря на свою общеизвестную неприязнь к острову Свободы.

– А еще я в райкоме вопрос поставлю! – пообещала маман и ушла на кухню.

Отец только того и ждал, он, больно взяв меня за ухо, предупредил:

– Я тебе такую Кубу покажу! Если будешь, паршивец, пулять перья в мишень, выпорю как сидорову козу! Никакое ОТК не поможет! Понял?

– Понял…

Тут требуются пояснения. Тимофеич так часто порывается меня выпороть, что может сложиться впечатление, будто я живу в таких же чудовищных условиях, как и Алеша Пешков в кинофильме «Детство». Но это вовсе не так. Обычно грозные обещания так и остаются обещаниями. Иногда отец начинает демонстративно расстегивать ремень – тем и ограничивается. Еще реже он выдергивает его из поясных лямок и потрясает им в воздухе. По-настоящему он порол меня дважды. Один раз за то, что мы с Мишкой через слуховые окна вылезли на крышу общежития и бегали по ней, играя в салочки. В другой раз я в отсутствие взрослых снял заднюю крышку сломавшегося телевизора и стал, подражая отцу, проверять пальцами – не отошли ли лампы. Предатель Сашка наябедничал.

– Там же напряжение двести двадцать! – кричал багровый Тимофеич, со свистом опуская ремень на мою оголенную попу.

– Хватит! Он все понял! – умоляла Лила.

– Понял! – рыдал я.

– Он понял! – плакал Сашка, поняв свою подлую ошибку.

Был и третий случай, это когда я испортил тетинвалин свитер, но тогда мне почти не досталось – я вырвался и убежал «в ящики».

…Еще одна незабываемая покупка – конструктор «Сделай сам!», подаренный мне к дню рождения три года назад. На большой крышке красовался нарисованный башенный кран с грузом, висящим на стреле. Из черных дырчатых деталей разной формы, заполнявших вместительную коробку, можно было с помощью винтиков, шайб и гаек, сверяясь с чертежами и подробными инструкциями, собрать все что угодно: велосипед, мотоцикл, самосвал, катер, паровоз с вагоном, самолет с пропеллером, броневик и даже изображенный на крышке подъемный кран с настоящей лебедкой.