Анна Исакова - Ах, эта черная луна!

ГЕЦ. Уймись. Она остается злобной паучихой с окровавленным ртом. Она хотела убить тебя, и она чего-то такого наговорила Мали, чего та не смогла выдержать. На нее обозлилась даже Ведьма. Кстати, не знаешь, почему?

ЮЦЕР. Знаю. Натали заставила Ведьму свидетельствовать в пользу подложного завещания относительно дачного дома ее кузена. Давать ложные показания. Поначалу старуха была убеждена, что все это невинная игра, а потом узнала, что помогла своей бывшей хозяйке обобрать бедную вдову с тремя детьми. Все! Все! Мы уже докопались до самого дна помойного ведра нашей жизни. Скажи, ты всегда доводишь своих пациентов до такой жути? Когда я носил костюм и шляпу, ты не пытался запустить в меня свои ручищи так глубоко. А в этом халате без пояса я совершенно беззащитен. У тебя чертовски опасная профессия.

ГЕЦ. Я только пытаюсь тебе помочь. Ты должен навести порядок в собственной голове, иначе Слава будет пользовать тебя до конца твоей жизни. Ты опять сорвешься.

ЮЦЕР. Ну и хорошо. Это называется: жить. Я сорвусь, я запутаюсь в своих ощущениях, я встану на голову. Моя карта такова, что от этого никому не будет вреда.

ГЕЦ. Не стану напоминать тебе, почему ты здесь. Завтра вечером мы ждем тебя у себя.

ЮЦЕР. Разве ты не пойдешь в суд?

ГЕЦ. Нет. Тебя туда тоже не вызывают. Туда пойдет Слава. Она все сделает как надо. Я в этом совершенно уверен.

ЮЦЕР. Мою судьбу будут решать заочно, и меня даже не просят участвовать в этом представлении. Ужасное свинство.

ГЕЦ. Есть вещи, которые решаются на небесах, в суде, за закрытыми дверьми. Есть вещи, которые не зависят от тебя. Когда ты с этим смиришься, жизнь покажется тебе более терпимой.

ЮЦЕP. Я никогда с этим не смирюсь! И я всегда буду пытаться изменить порядок вещей в мою пользу.

ГЕЦ ( зло ). Не знаю, есть ли в твоей колоде дурак, но на твоем месте я бы гадал именно на него.

Дом Юцера. Пустая гостиная. Стены в дырках от гвоздей и пятнах от снятых картин. По разнице в цвете краски на стенах можно определить, где стояли книжные полки, где — диван, где — комод. Пол захламлен бумагой и обрывками веревок. Юцер сидит на кухонном стуле. Рядом с ним два чемодана и дорожная сумка. Он щегольски одет в костюмную тройку. В белоснежных манжетах блестят золотые запонки, галстук умело повязан. На втором кухонном стуле — аккуратно сложенное пальто, клетчатый шарф и меховая шапка. Юцер курит трубку и поглядывает на часы. В комнату входит Гец.

ГЕЦ. Меня послали за тобой. Чок внизу, опять неполадки с машиной. Давай спускаться. Чок снесет чемоданы.

ЮЦЕР. Подождем здесь. Как легко разорить гнездо! Даже свое собственное.

ГЕЦ. Ты предложил Софии забрать из твоего дома все, что ей хочется, и оказалось, что забрать ей хочется все! Мой дом теперь стал твоим домом, Юцер. Я буду сидеть за твоим письменным столом, спать на твоей тахте, есть из твоих тарелок и разгуливать в твоем купальном халате. Это приведет к раздвоению личности. Иногда я буду Гецом, а иногда — Юцером.

ЮЦЕР ( разглядывает люстру, одиноко висящую под потолком ). Чок обещал снять люстру и отнести ее к вам. Мали ее очень любила. Она трофейная и, насколько я помню, довольно дорогая. Не оставляй ее тут.

ГЕЦ. Приютим и люстру.

ЮЦЕР. Вот деньги, которые я получил за книги, картины и безделушки. Получилась большая сумма. Оказывается, Мали неплохо разбиралась в живописи. Она покупала картины молодых художников, и все они стали знаменитыми. Вот, возьми.

ГЕЦ. С какой стати! Купи на них что-нибудь.

ЮЦЕР. У меня нет ни времени, ни желания тратить эти деньги, кроме того, их просто невозможно потратить быстро с минимальным смыслом. Сумма примерно соответствует деньгам, которыми в свое время меня ссудил твой отец. Они твои. Или отдай их Чоку. Пусть купит новую машину.

ГЕЦ. Я подумаю, как их тебе переслать.

ЮЦЕР ( твердо ). Они твои. Больше мы об этом говорить не будем.

ГЕЦ. Отдай их Софии. Скажи, что это ее доля в бриллианте, которого не было.

ЮЦЕР. Почему же? А вдруг он все же был?

Вытаскивает из кармана круглый лиловый мыльный шарик, величиной с теннисный мяч, и подкидывает его кверху. Ловит и снова подкидывает. Гец с удивлением следит за этой игрой, напряженно морщит лоб.

ГЕЦ. Что это?

ЮЦЕР. Мыло из ванной Натали.

ГЕЦ. Разве наши дамы не смылили его за долгие годы войны?

ЮЦЕР. Это второй кусок. Как ты помнишь, было два одинаковых куска мыла. Я послал Мали за обоими, но они то ли растерялись, то ли кто-то их спугнул. Второй кусок остался в ванной.

ГЕЦ. Я столько раз слышал от Софии про это чертово мыло, что помню его историю лучше тебя. К их приходу в ванной лежал только один кусок, его они и взяли.

ЮЦЕР. Значит, Ведьме правильно подсказал ее ведьмачий нюх. Она взяла правильный кусок. Этот шарик я нашел в ее сундуке. Хотел отдать сундук со всем его содержимым нашей дворничихе, Андзе, но какой-то бес надоумил меня разобрать сложенные в сундук вещи.

ГЕЦ. Но ты сам говорил, что к тому времени у Натали уже не осталось никаких бриллиантов.

ЮЦЕР. Я говорил правду. Когда она отдала мне оба куска мыла с просьбой продать их содержимое, я выковырял из одного куска недурной камушек. Большой и чистый. И продал. Что же до второго… Мне вдруг расхотелось его доставать и продавать. Я занял у твоего отца денег, а мыло оставил нетронутым. Залепил дырочку в пустом шарике и так долго менял их местами, что сам запутался. Не помнил, в котором из них есть начинка, а в котором — нет. Тогда мы любили такие игры. Да и чем я, собственно, рисковал? Натали была уверена, что бриллиантов в мыле больше нет, а я мог попасть в ее ванную в любой момент. Оказалось, это не так. Согласись, игра получилась интересной.

ГЕЦ. Для гусара. Сегодня все это выглядит безумием.

ЮЦЕР. Так то сегодня. Когда наши дамы решили добывать бриллианты на цыганском пустыре, мой дух смутился. Я не знал, есть в мыле бриллиант или его там нет. Я не знал, прав ли я, решив уступить тебе Мали и Любовь. Я не знал, куда направляюсь и что собираюсь делать. И мне не хотелось продавать бриллиант, если он там был, потому что он уже не имел к Натали никакого отношения. Я мог сказать, что хочу везти бриллиант в обмылке, и покончить с этой возней. Но я продолжал играть. Бриллианта в мыле не оказалось. София затаила обиду на всю жизнь, и все кончилось плохо. Если бы бриллиант в мыле был, Мали пришла бы из костела к лучшей подруге, выплакалась и успокоилась. Но шарик продолжает вертеться. Если бы Ведьма взяла пустое мыло, Любовь не получила бы свой шанс, и Пальмовая ветвь Каннского фестиваля досталась бы не ей.

ГЕЦ. У тебя получается, что Мали должна была заплатить жизнью за успех Любови.

ЮЦЕР. Не должна была. Ведьма могла оказаться менее проницательной. Душа Софии могла оказаться сотворенной из альтруизма высокой пробы. Натали могла погибнуть на Лене, или выйти замуж и остаться в Сибири. Страдания могли трансформировать ее в ангела. Ведьма могла не торопиться умирать, она могла вообще не появиться в нашем доме, если бы мне не пришла в голову дурацкая идея нанимать в бонны эсэсовку, если бы София не устроила из-за этого скандал, если бы я не решил вести Любовь в гетто, если бы… Но все случилось так, как случилось. Благодаря вот этому шарику. ( Снова подбрасывает шарик. ) Возможно, в нем спит большой бриллиант чистой воды, а возможно, Ведьма давно его выковыряла и пустила на благородные нужды. Говорят, она носила в гетто еду. На что она ее покупала? С другой стороны, у нее ведь были стекляшки, которые она считала бриллиантами. И опять же, если Ведьма считала, что в мыле спит бриллиант, почему она не отдала его Натали? А может, Натали не взяла мыло, поскольку считала, что бриллианта в нем нет? Не знаю, Гец, не знаю и не собираюсь выяснять. Игра продолжается.