Виктория Токарева - Ничем не интересуюсь, но всё знаю

Ираклий пригласил меня в ресторан Дома литераторов. Без меня его бы не пустили. Пройти в Дом литераторов можно было по членским билетам. Я в ту пору, несмотря на молодые годы, уже была членом Союза писателей.

Отправляя меня в долгое путешествие, именуемое жизнь, Господь Бог положил в мою корзину такую простенькую вещь, как удача. Удача сопровождала меня, и я довольно рано пробилась в первые ряды писателей и кинематографистов. Меня заметили и раскручивали. Я писала книги и сценарии с неизменным успехом.

Это не значит, что удача была во всем, включая личную жизнь.

Господь Бог, собирая меня в дорогу, скреб в затылке и размышлял: это положу и это положу. А вот это – обойдешься…

Мы с Ираклием уселись за свободный столик. Заказали дежурное блюдо: осетрина, запеченная с картофелем, в белом соусе. Подавали на маленьком серебряном подносе. Не серебряном, конечно, но что-то в этом роде. Я до сих пор помню колечки золотистого картофеля, свежайшую осетрину. Стоило это все сущие копейки.

Официантки были все похожи между собой, как сестры: круглые попки, круглые личики. Подвыпившие писатели соблазнялись и договаривались.

Дух счастья реял над залом.

Мы с Ираклием взяли бутылку грузинского вина. В те времена грузинские вина были настоящие. «Киндзмараули», «Ахашени» – какие слова, какое звучание и какой аромат!

Ираклий разбирался в винах. Он обнимал ладонью фужер и рассказывал мне про свою жену, вернее, про то, как они познакомились.

Институт кинематографии ВГИК существовал только в Москве. Для того чтобы получить диплом режиссера, сценариста, надо было ехать в Москву, селиться в общежитии. Жить непонятно как и есть неизвестно что.

Тенгиз Абуладзе и Ираклий Квирикадзе решили создать кинофакультет при театральном институте.

Хлынули заявки. Ираклий знакомился с заявками. Его внимание привлекло заявление, подписанное «Нана Джорджадзе». Внутри все вздрогнуло и замерло. Он что-то почувствовал. Какое волшебное сочетание звуков: на-на-джор-джад-зе. Музыка. Такая музыка не может принадлежать неизвестно кому. За этим сочетанием звуков – фея сирени, богиня, ангел.

Нана действительно оказалась высокородная княжна и действительно красавица.

Ираклий находился в напряженном поиске. Он ждал, предвкушал. И когда впервые увидел Нану – понял, что его долгий поиск завершен.

Нана поступила на факультет, а Ираклий преподавал. Ираклий был талантлив, а это заметно, и это главный козырь. Ираклий – лидер, элитарный самец. Все его хотят, но никто не получит. Только княжна Нана Джорджадзе.

Нана навсегда осталась его ученицей, внимала своему мастеру, верила.

Они родили сына Мишу. Миша скрепил их союз, и не было такой силы, которая смогла бы их разъединить.

Постепенно Нана превратилась в режиссера. Она сняла очень интересный фильм с Пьером Ришаром в главной роли: «Тысяча и один рецепт влюбленного кулинара». Сценарий написал Ираклий, кто же еще!

Обычно Пьер Ришар играл смешных недотеп, которые постоянно попадали в глупое положение. Ришар всегда был клоун, а у Наны он сыграл нечто противоположное, и зритель увидел перед собой умного, многослойного актера.

Ираклий поддерживал свою любимую жену, неизменно оставаясь в тени. Им было интересно вместе. Они доверяли друг другу безоговорочно, без слов, без клятв.

– Ты скучаешь? – спросила я.

– Я звоню ей каждый день. Мы разговариваем, и мне кажется, что я держу ее в своих объятиях, – сознался Ираклий.

«Счастливый человек», – позавидовала я. А в чем мое счастье? В интересном замысле. В творчестве. Мне не нужна жизнь, в которой я не сочиняю и не записываю на белом листке.

Иногда среди ночи мне приходит в голову точная строчка. Я встаю и иду к письменному столу, чтобы записать. И пока это будет продолжаться, я тоже буду продолжаться и радоваться всему что имею.

К нашему столику подошла Зоя Богуславская.

Зоя – литературный критик плюс жена поэта Андрея Вознесенского. Евтушенко и Вознесенский – поэты первого ряда. Срубить такого мужа, как Андрей, большая удача, выигрышный билет. Все женщины без исключения завидовали Зое, и каждая думала про себя: «А почему она? Я не хуже».

Зоя села напротив Ираклия и стала на него смотреть, молча. Буквально рассматривать. Позже Зоя мне призналась, что была влюблена в Квирикадзе. Я поразилась: иметь всемирно известного мужа и при этом косить глазом в сторону…

Ираклий, как все грузины, любил цветущую юность. Нана была моложе Ираклия на десять лет. Я – ровесница. А Зоя – на десять лет старше. Значит, она выпадала из кастинга. Ираклий воспринимал ее как аудиторию.

Ираклий ценил аудиторию. Он был блестящий рассказчик и умел просверкнуть.

Зоя разрушила нашу беседу для двоих. Надо было найти другую тему, говорить о чем-то еще.

Ираклий достал из памяти свою очередную историю.

В Кутаиси приехал цирк. Гастролирующие артисты. Они ездили по городам и тем зарабатывали.

Цирк в Кутаиси, как правило, не заполнялся и сейчас тоже не заполнился. Редкие островки зрителей были разбросаны по залу. В основном это были мамаши с детьми и бездельники типа Зурико – торговца зеленью. Он с утра до вечера торчал на базаре. Продажа шла вяло. Зурико скучал.

В этот день он отправился в цирк и уселся в восьмом ряду. Приготовился к зрелищу, но зрелище оказалось бедное. Вышел мужик в зеленой маске, наполовину обнаженный. Его тело было смазано подсолнечным маслом и поблескивало в свете прожекторов. Зеленая маска поиграл рельефными мускулами. Впечатление было мощное и устрашающее.

Далее, на арену вышел конферансье в черном фраке, остановился возле маски и громко произнес:

– Перед вами всемирно известный тяжеловес Зеленая маска. Он хочет вам показать свое искусство борьбы. Может быть, в ваших рядах есть свои сильные мужчины, которые не посрамят славный город Кутаиси? Мы приглашаем такого смельчака на арену!

Зрители растерянно переглянулись. Грузины тщеславны. Очень бы хотелось выйти на арену и у всех на виду победить Зеленую маску, а потом рассказать об этом каждому встречному, придерживая его за пуговицу.

Зурико заволновался. Он был молодой и сильный. Когда не было быка, то есть когда бык был занят, Зурико сам впрягался в повозку и привозил зелень на базар.

Зурико мог сам перекрыть крышу на доме и мог еще много чего. У него было пятеро детей. Его любимая жена Нателла рожала раз в два года. Чаще не получалось, а то могла бы и чаще.

Зрители остановили свои глаза на Зурико. Повисла пауза. Получалось: или Зурико, или никто.

Зеленщик почувствовал в желудке холодок решимости. Встал и отправился на арену. Остановился возле Зеленой маски.

– Как твое имя, бесстрашный юноша? – вопрошал конферансье.