Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

Вот почему в эти дни из белогвардейского штаба в Царицын, прилегающие к нему станицы, хутора уходили переодетые офицеры. Им вменялось в обязанность создавать в тылу красных боевые дружины, диверсионные группы…

От задержанных диверсантов стало известно, что в Царицыне готовится мятеж. Он приурочен к началу наступления белогвардейцев. Точная дата наступления пока оставалась неизвестной. Оно могло начаться в любой день. Необходимо было спешно выявить и обезвредить гнезда контрреволюции. Чекисты разбросали своих людей по известным явкам, взяли под наблюдение дома оставшихся в городе купцов, заводчиков, офицеров, злачные заведения. Но враг тщательно маскировался, усилия сотрудников особого отдела оказались тщетными.

В эти тревожные дни начальник отдела пригласил к себе несколько девушек. Была среди них и Мария Казанская. Хрупкая, миловидная, с большими глазами и высокой шапкой каштановых волос, она совсем не была похожа на человека железной воли, необыкновенной храбрости и находчивости. Но такой ее знали в особых отделах армий. Кода направляли для выполнения важных заданий в тыл врага, верили — выполнит. Бывшая гимназистка, недурно владеющая французским и латынью, начитанная, играющая на гитаре, легко подражающая шансонеткам, умела обворожить поклонников из — числа штабных офицеров.

На этот раз Марии не нужно отправляться в тыл к белым. Ей сказали, что в — город пробрался небезызвестный организатор контрреволюционных мятежей и диверсий некий Финстер с группой офицеров из контрразведки Донской армии. Им поручено возглавить готовящийся мятеж. Девушек просили поселиться временно в домах, которые находились под подозрением. Они должны были выдавать себя за родственников белогвардейцев, погибших в боях. Марии достался старый особняк на Астраханской улице, где проживала жена Финстера. Вела она себя очень скромно, работала в городской библиотеке. Ни в каких связях с контрой не замечена. Муж в доме пока не появлялся, но красное командование надеется, верит, что непременно должен наведаться туда.

— Выдадите себя за невесту поручика Клинского, — сказал начальник отдела, доставая из папки фотографию молодого Офицера с тонкой ниточкой усов под горбатым носом. Взгляд офицера показался надменным. Ей даже почудилось, что эта надменность относится к ней, к ее роли «невесты». — Возьмите, храните как самую дорогую реликвию. Кроме нее, у вас ничего не осталось на Память о любимом человеке, судьба которого вам пока неизвестна. Вот его подробная биография, — начальник отдела разгладил белый лист. — Кстати, он тоже местный, окончил реальное… Может быть, приходилось встречаться?..

Мария еще раз взглянула на фотокарточку, стараясь вспомнить это лицо. Нет, ни человека, ни его фамилии она не помнит. И ничего удивительного, даже если учились рядом. Он лет на десять старше…

— Как только вы поймете, что появился именно Финстер, немедленно найдите способ сообщить нам. В доме напротив будут ждать. Трижды зажгите и потушите свет. В любое время.

Начальник подошел к сейфу, достал несколько золотых и серебряных рублей дореволюционной чеканки, перстни с набором драгоценных камней, медальон на изящной цепочке.

— Спрячьте понадежнее. Покажите хозяйке лишь при случае. На ваше счастье на медальоне монограмма «М. К.». Считайте вещицу фамильной реликвией.

Вечером с ордером на подселение Мария вошла в двухэтажный дом на — Астраханской улице. Хозяйка, встретив ее в темном коридоре, долго не могла понять, чего от нее хочет озябшая, усталая девушка в легком, хотя и модном демисезонном пальто.

— Два дня жила на вокзале, — с дрожью оскорбленного самолюбия сказала гостья, чувствуя, как ее обливает холод надменности полнотелой женщины, — Спасибо коменданту: направил в горсовет. Я не стесню вас, — заверила девушка хозяйку.

— Вы приезжая?

Мария охотно рассказала, что приехала иг Екатеринодара по просьбе жениха. Он писал, что пятнадцатого октября они должны встретиться в освобожденном городе возле кафедрального собора. Но сегодня уже семнадцатое, а в Царицыне все еще властвуют большевики. И где искать Юрия, одному богу известно. Слова, кажется, произвели впечатление на хозяйку, Ее восковое лицо слегка, оттаяло, и в круглых чуть навыкате глазах появилось что-то вроде участливости.

— Прямо не знаю, милочка, куда вас поместить. Мы с Изольдой ютимся в кабинете мужа… Остальные комнаты не — отапливаются. Ваш милый горсовет забрал почти все дрова для своих штабов и госпиталей.

Она замолчала, прикидывая что-то в уме… Мария, глядя на нее умоляющими глазами, не. теряя достоинства, глубоко вздохнула.

— Всем теперь тяжело, милочка, — ответила на ее вздох хозяйка, — эти огорчительные перемены коснулись не только нас.

— Понимаю, — чувство отчаяния все больше овладевало девушкой. — И для чего он звал, если не был уверен в своей судьбе? И вот я здесь. Без угла, без работы, без средств. А он… Я даже представить не могу, где он теперь?

— Как вы назвали жениха?. — спросила женщина, словно пытаясь восстановить что-то в памяти, хотя Мария не назвала фамилии «суженого». Это была тактическая уловка хозяйки. Мария легко ее разгадала. Более чем простодушно «повторила»:

— Клинский… Юра. Юрий Васильевич.

Теперь лицо хозяйки совершенно оттаяло. На нем заиграла улыбка счастливой женщины. Счастливой своей причастностью к судьбе близкого человека. Она довольно бесцеремонно взяла пришелицу за рукав и стала увлекать в кухню, говоря:

— Я вас совсем заморозила. Здесь у нас чуть-чуть теплее. Пойдемте посмотрим вашу комнату.

Бледное лицо девушки преобразилось. Радость ее была беспредельна. Слезы отчаяния, только что сверкавшие в уголках глаз, сменились слезами искренней признательности. Мария чувствовала, как внутри у нее спало, точно с горы свалилось, тягостное напряжение подозрительности и зародилось чувство крошечной надежды.

— Могу предложить вам детскую, — сказала хозяйка, останавливаясь возле первой за кухней двери. — Здесь немножко теплее, чем во всех других.

Казанская вошла в небольшую комнату, где никаких следов недавнего пребывания детей не заметила. Сиротливо стояла односпальная деревянная кровать, справа от окна темнел секретер, в углу приткнулся небольшой столик, заваленный книгами, журналами, газетами. Два венских стула дополняли меблировку. Было видно, что в комнате давно никто не жил, и, кажется, с тех пор помещение не только не убирали, но даже не проветривали.

Маша широко открыла рот, выдохнула воздух и заметила легкие клубочки пара возле своего лица. Это было страшнее неприбранности, но спорить с хозяйкой не хотелось. Думала, что больше двух-трех дней здесь жить не придется.