Наталия Миронина - Босиком по краю моря [litres]

– О! – то ли обрадованно, то ли разочарованно проговорил он, увидев Женю.

– Я не вовремя? – улыбнулась Женя.

– Вы-то вовремя! А вот тот, который с «хвостом», опаздывает. И ждать его мы с вами будем не больше пяти минут!

– С «хвостом» – и опаздывает! – рассмеялась Женя. Таким милым был этот студенческий жаргон.

– Я вам больше скажу – чем больше «хвостов», тем сильнее наглеют!

– Так терять нечего!

– Наверное, – вздохнул Вадим Леонидович, посмотрев на свои часы.

Пчелинцева осторожно за ним наблюдала. «Так странно, я всегда отмечала, что Суржиков прекрасно одет. Модно, дорого и, что самое главное, со вкусом. А часы у него просто роскошные. Вопрос – на какие такие средства наш замечательный профессор одевается?» – подумала она, а вслух сказала:

– Красивые часы!

– Да, – польщенно ответил Вадим Леонидович и с мальчишеским бахвальством добавил: – Знаете, я же соавтор одной из энциклопедий, которые выходят в одном известном издательстве. Я много статей туда написал. И когда получил гонорар, решил купить себе такие часы. Они мне очень понравились.

– Часы для мужчины так важны?

– Да ерунда. Я могу с самыми обычными, пластиковыми ходить. И хожу.

– И правильно…

– Так, ждать больше не будем, мы уходим!

– Вадим Леонидович, давайте подождем? Ну, мало ли….

– Нет, это противоречит мои принципам!

– Как скажете, – вздохнула Женя, – а мне так приятно сидеть здесь. Вот училась, не ценила. А теперь кажется, отдала бы многое, чтобы стать студенткой опять.

– Вы должны работать. У вас такой потенциал…

– Ох, не хвалите меня. Я очень высокого мнения о себе. Просто зазнайка какая-то!

– Это замечательно. И, что важно, основания у вас есть.

– А ругали вы меня как? А как зачеты принимали – до седьмой шкуры?

– Если бы я так не делал, вы бы вразнос пошли. Понимаете, характер у вас такой…

– Импульсивный… – рассмеялась Женя. С Суржиковым она сейчас чувствовала себя свободно и спокойно.

– Точно! И ваша матушка вам об этом говорила…

– Да, – Женя с интересом взглянула на Суржикова, – откуда вы это знаете?

– Вы же мне сами об этом сказали!

– И вам тоже?

– А кому еще? – как-то недовольно спросил Вадим Леонидович.

– Э-э-э… По-моему, Боярову…

– Олегу? – удивился Суржиков.

– Да, мне кажется, мы о чем-то таком говорили…

– Понятно… Что ж, разговор по душам – это отличное начало совместной работы.

Пчелинцева почему-то смутилась. Вроде бы Суржиков ничего такого не сказал, но стало неловко. Словно Вадим Леонидович намекнул на какие-то личные отношения между нею и Бояровым.

– Знаете, Вадим Леонидович, а я вам небольшие сувениры привезла.

Женя полезла в сумку.

– Зачем вы, Пчелинцева, хлопотали?! Там столько работы у вас, свои дела, а вы…

– А я подумала о вас, – серьезно сказала Женя, – и мне захотелось сделать вам что-то приятное.

К огромному удивлению Пчелинцевой, Суржиков покраснел. Женя пригляделась. «Он изменился. Похудел, что ли? Нет – стрижка другая. Раньше было что-то неопределенное на голове. Как у всех, как у многих, – думала Женя, разглядывая своего бывшего преподавателя, – а сейчас модные виски, затылок как-то подбрит. Точно, другая стрижка! И лицо изменилось. Он стал похож на актера из маминого любимого кино! Господи, ни названия фильма не помню, ни имени актера!»

Вслух же она произнесла:

– Так, я ничего слышать не хочу. Вот, это для вас. Конфеты и книга.

Суржиков принял подарки, осмотрел коробку и раскрыл книгу.

– Спасибо вам, я даже не думал, что вы там обо мне вспомните…

– Здрасте, – непочтительно ответила Женя, – я о вас там только и думаю. Во-первых, не было преподавателя, с которым бы я так собачилась. А во-вторых, я боюсь вас подвести. Вы же меня порекомендовали…

– Да перестаньте вы, Пчелинцева! Не подведете вы никого! Работайте спокойно! А за подарки спасибо, действительно приятно!

И тут в аудитории повисло молчание. «Хвостатый» студент так и не появился, время шло, слов типа «пойдемте, побродим, погода отличная!» Суржиков не произносил. Женя несколько растерянно оглядела аудиторию и предложила сама:

– Вадим Леонидович, у меня отпуск всего неделя. Из этих пяти дней два я уже загубила, не дайте пропасть остальным.

Суржиков расхохотался:

– Как-то я не удивлен, что загубили! С кем поругаться успели за эти два дня?

Пчелинцева махнула рукой:

– А, со всеми… С мамой немного, с лучшей подругой, с бывшим…

– Ну, мама поймет и простит. Мамы нас любят. Подруги позлятся и либо не простят никогда, либо отомстят и забудут. Дайте только им срок. А вот бывший… Эти непредсказуемы. Сам знаю…

– Понимаете, я, конечно, не всегда права… – начала было Женя, а Суржиков ответил громким хохотом.

– Что я сказала такого? – Пчелинцева вздернула брови.

– Простите, мне очень нравится самокритика. Она у вас такая щадящая!.. Поверьте мне. Вы так…

– Импульсивны… – перебила его Женя, и тут уже оба расхохотались.

– Да, пора на свежий воздух! – Суржиков встал, небрежно запихнул бумаги в портфель. – Предлагаю погулять, поесть, поболтать… Давайте исправим ситуацию, и оставшиеся три дня вы проведете, как положено в отпуске.

– Пляж, шашлык, танцы? – съязвила Женя.

– Нет. Экскурсии, покой, полезная еда, приятные тихие вечера.

– Думаете, я на пенсии?

– Думаю, что вы устали. Год же не самый простой у вас выдался, – улыбнулся Вадим Леонидович, – вы устали.

– Устала? Наверное, – пожала плечами Пчелинцева, – только совсем не чувствую эту усталость.

– Вот это и плохо, – Вадим Леонидович обнял ее за плечи, – вам еще столько сделать предстоит. Поэтому и беречь себя надо.

Они прошли по гулким пустым коридорам, миновали охранника, вышли во двор. Взгляды их уперлись в спину Михайло Васильевича. Он уже был в одиночестве – все курильщики разбрелись кто куда.

– Ну, сначала мы поедем на машине, а потом на теплоходе, – сказал Суржиков.

– Да, точно. «Зимняя вишня»! И этот, Калныньш!

– Что? – оторопел Суржиков.

– Я вспомнила, на кого вы стали похожи с этой прической. Фильм такой был – «Зимняя вишня». Мама моя его любит. Там актер играл латышский. Калныньш его фамилия. Вы на него стали походить с этой прической.

– Вы заметили, что я подстригся? – усмехнулся Суржиков.

– Еще как заметила. Вам очень идет.

– Спасибо. А то я себя дураком малолетним чувствую с таким затылком.

– А, что вы понимаете! – ответила Женя, усаживаясь в машину.

Суржиков помог ей устроиться, потом закрыл дверь, обошел машину и сел на водительское место.

– Честное слово, я впервые куда-то еду с бывшей студенткой.

– Не переживайте. В сто лет тоже можно быть бывшей студенткой. И это тоже не попадает ни под какую статью Уголовного кодекса.