Вера Колочкова - Шведская семья Ивановых [litres]

– Что это было, мам? – тихо спросила Оля, указывая рукой в сторону прихожей.

– Правда, мам… О чем это он сейчас говорил? – вторила ей Поля, требовательно глядя на Настю. – Про какую правду он толковал?

– Не знаю… – вполне себе легкомысленно пожала плечами Настя. – Мало ли, что говорят, когда расстаются… Не берите в голову, девчонки! Лучше идите-ка умывайтесь и собирайтесь, а я пока на скорую руку завтрак приготовлю. Вам глазунью делать с помидорами или с колбасой?

– Одно другому не мешает, между прочим… – проворчала Поля тихо. – И то, и другое давай. И все-таки, мам…

– Иди, Поля, иди… В школу опоздаете… – деловито проговорила Настя, доставая продукты из холодильника. – И мне тоже нельзя опаздывать, я тоже тороплюсь, между прочим…

Девчонки ушли, а она вдруг подумала – надо же, как все естественно получилось! Оказывается, врать можно легко. Гораздо легче, чем говорить правду. Но ведь иногда и ложь может быть правдой, как только что выяснилось! Если правда сама от себя отказалась, а ложь всю ответственность на себя жаждет забрать?

Девчонки вернулись аккурат в тот момент, когда она ставила на стол тарелки с яичницей. С помидорами и колбасой, как и просила Поля. Сели обе за стол – причесанные, умытые. Двое из ларца, одинаковых с лица. Такие родные, такие милые, аж сердце зашлось… И, чтобы не показать нахлынувшей некстати нежности, спросила тихо:

– Папа там спит еще, наверное?

– Да, спит… – ответила Оля, с удовольствием отправляя в рот хлебную корочку с кусочком помидора. – Мы заглядывали в гостиную, тихонько, чтобы его не разбудить…

А Поля вдруг посмотрела на нее внимательно, спросила осторожно:

– Что это с тобой, мам?

– А что со мной? Все в порядке со мной…

– А мне кажется, что ты вот-вот заплачешь, мам!

– Да ну, не придумывай! С чего мне плакать?

– Но я же вижу… Ты же знаешь ведь, я всегда чувствую, если с тобой что-то не так…

Все! Добила-таки ее Поля! Слезы и впрямь побежали из глаз, уже ничем их не остановишь. Только и смогла тихо проговорить, прикладывая пальцы к щекам:

– Я плачу потому, Поль… Потому… Что очень вашего папу люблю… Понимаете вы это или нет? Люблю, и все тут… Ну что теперь с этим делать, что?

– А… Ну, тогда все понятно, почему Никита ушел… – Поля сделала глубокомысленный вывод. – Ты его попросила уйти, да, мам? Так получается? Потому что ты папу обратно полюбила?

– Ну скажешь тоже – обратно… Прямо детский сад какой-то, ей-богу… – Настя сквозь слезы рассмеялась.

– Да ты молодец, мамочка, молодец! Мы с Олькой только рады! Да ведь, Олька, скажи? – резво повернулась Поля к сестре.

Оля закивала быстро, не забыв при этом отправить в рот очередную порцию яичницы. А Поля продолжила с не меньшим энтузиазмом:

– Мы тоже очень любим нашего папу, мам… Мы ведь и простить его раньше не могли только потому, что любим… А ты ведь снова выйдешь за него замуж, да? Хотя… Это ведь совсем и необязательно… Мы ведь все равно одна семья, правда?

– Правда, Полечка, правда… Одна семья… – Настя согласно кивнула и добавила, думая о чем-то своем: – Обычная семья Ивановых… И даже фамилию менять не надо, да…

– Вот папа обрадуется, когда обо всем узнает! Ну что ты опять плачешь, мамочка? Не плачь… Ведь все же хорошо, правда?

– Да, все хорошо… – вытерла со щек слезы Настя. – За исключением того, что мы с вами сегодня везде опоздаем! Все, разбежались по своим делам, девчонки, давайте! Сегодня обычный день, и его как-то жить надо. Самый обычный день обычной семьи…

Никита въехал в распахнутые ворота, удивился – неужели Лара забыла их закрыть на ночь? Поднялся на крыльцо, потянул на себя ручку двери… Она тоже оказалась незапертой. Странно…

– Лара, ты дома? Почему у тебя везде двери открыты? – крикнул громко, проходя в гостиную.

И увидел ее, сидящую в кресле. Она даже не сидела в нем, а собралась в комок, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. И было в этой позе что-то совсем жалкое, Ларе не свойственное… Даже не смотрит на него, голову на руки уронила и не смотрит.

– Лар… Что с тобой? Случилось что-то, да? – торопливо шагнул к ней, испугавшись.

– Ничего не случилось… – подняла она голову, глянула на него проплаканными насквозь глазами.

Он даже отшатнулся слегка, будто перед ним была другая женщина, совсем не похожая на Лару. Где та прежняя изумрудная зелень в глазах, притягивающая и загадочная? Такая… Особенная зелень, чуть порочная. Вместо нее – мутное бутылочное стекло…

И лицо бледное, измученное. И черные кудряшки уже не топорщатся вверх задорно, а будто сжались испуганными пружинками. Совсем не узнать в этой женщине прежнюю Лару, совсем…

– Ты можешь объяснить, что случилось? – снова нетерпеливо спросил Никита, садясь перед ней на корточки. – Я же вижу, ты не в себе будто!

– Да правда, ничего не случилось… – проговорила она со слезной хрипотцой, отворачивая от него лицо. – И не смотри на меня, пожалуйста, я такая страшная сейчас…

– Да нормальная, даже вполне… Просто другая совсем… Ты что, всю ночь тут просидела, что ли?

– Да…

– Почему?

– Потому что… Потому что я не могу больше жить без тебя… Совсем не могу…

Лицо Лары снова задрожало слезной судорогой, но она смогла взять себя в руки, сглотнув с трудом горький комок, заговорила быстро:

– Я… Я даже не знала, что это так вот бывает… Так больно… Я же никогда никого не любила, только сейчас это поняла! Что-то вымучивала из себя, какие-то роковые страсти-мордасти… А любить – не любила. Правда, со мной никогда раньше такого не было, Никит… Я даже представить не могу теперь, как дальше жить! Если… Если тебя рядом не будет…

Лара снова опустила голову на руки, затряслась в рыдании, повторяя хрипло:

– Как мне больно сейчас, господи… Как больно… Как больно…

Никита вздохнул, слегка качнул головой, будто решая для себя что-то. Потом протянул руки, с силой приподнял ее голову, проговорил тихо:

– Посмотри на меня, Лара, прошу тебя… Вот так, молодец… Не плачь больше, пожалуйста, не надо. Мы… Мы попытаемся с тобой, слышишь? Мы попытаемся… Будем учиться понимать и слышать друг друга, будем учиться любить… Мы оба не умели раньше любить, Лара. Но… Чем черт не шутит, а? Может, и у нас тоже получится?

– Ты думаешь, получится, да? – с надеждой спросила Лара.

– Конечно, получится! Сколько ж можно так жить… Кусочки от разного и чужого счастья зубами рвать? Я, например, больше не смогу по-другому… Я же видел, как люди единым счастьем живут, как это бывает!

– И я… – тихо ответила она, пытаясь улыбнуться. – И я тоже по-другому не смогу, Никит…

– Может, и у нас так получится, а? Давай попробуем, Лара. Давай попробуем…