Люсинда Райли - Комната бабочек

– Поузи, я вполне понимаю ваше отношение, – бесстрастно заметил Себастиан.

– И не думаю, что даже сейчас я способна набраться такой смелости, во всяком случае в одиночку; но, разумеется, дела того требуют, ведь до отъезда там необходимо все убрать.

– Естественно, Поузи, я готов сходить с вами. Только дайте мне знать, когда пойдем.

– Может быть, сегодня днем? Мне действительно надо поскорее разобраться с Башней, учитывая, что в эти выходные сюда приедет друг Ника, Пол – знаток искусства, галерист и арт-дилер, и мне подумалось, что, возможно, как раз ему стоит показать коллекцию бабочек.

Себастиан проследил, как опечаленная Поузи вышла из кухни, удивляясь, почему она не обратилась с такой просьбой к Сэму. Как старший сын, он был бы очевидным выбором. Встав из-за стола, Себастиан сполоснул тарелку и чашку в раковине, думая, что, вероятно, у него пристрастное отношение, но даже если бы он не любил жену Сэма, то все равно считал бы его неприятным и самонадеянным субъектом.

– Как порой странно тасуются гены, – проворчал Себастиан, поднимаясь по роскошным лестничным пролетам и надеясь, что Поузи не расстроится из-за того, что он украл красоту этого особняка, использовав его в качестве лейтмотива своей книги.

– Так как, вы уделите мне полчасика для похода в Башню? – спросила Поузи, когда они завершили обед.

Себастиан аккуратно положил на тарелку нож и вилку.

– Я еще в жизни не пробовал такой замечательно вкусной тушеной говядины и готов сопровождать вас хоть на Луну, если вы не откажетесь еще как-нибудь приготовить нам такую же вкуснятину. Итак, пойду, возьму пару фонарей. Сомневаюсь, что там сохранилось электричество.

Поузи сумела улыбнуться, но, встав из-за стола, Себастиан почувствовал, как она напряжена.

Пока они шли по саду в густом осеннем тумане, не рассеявшемся даже днем, Себастиан увидел за облетевшими каштанами ту самую злосчастную Башню. Он невольно поежился; учитывая то, что поведал ему Фредди, он, пожалуй, волновался сейчас не меньше Поузи.

Они подошли к массивной двери, сделанной когда-то из крепкого дуба, но успевшей подгнить за долгие годы полного забвения. Поузи поднесла к замку тяжелую связку ключей. Ее рука так тряслась, что она никак не могла попасть в замочную скважину.

– Так, дайте-ка я помогу вам.

Возясь с замком, Себастиан осознал, что его, видимо, и правда не открывали более шестидесяти лет, и когда ему все же с большим трудом удалось провернуть ключ в двери, то он почувствовал, как отчаянно заколотилось его сердце. Кто знал, что там могло быть, что могло остаться после трагедии, произошедшей, как он узнал, за этими стенами…

Да, замок в итоге открылся, и, лишив Себастиана времени на размышления, Поузи распахнула дверь. Они вступили в сумеречную кладовую; Себастиан разглядел затянутое паутиной окно, заросшее снаружи плющом. Оба они включили фонари и осветили помещение.

– Здесь отец хранил все свое спортивное снаряжение, – сообщила Поузи, переступая через набор каких-то покрывшихся зеленой плесенью палок, – крикетные столбики, – добавила она, – и… вы только взгляните… – она помахала перед ним деревянным орудием, – крокетный молоток. Я помню, как мы частенько играли в крокет, когда родители устраивали приемы.

Себастиан направил луч фонаря на массивный шкаф. Дверца его покосилась, и, открыв ее, Себастиан увидел аккуратный ряд коллекционного оружия, металлические части покрылись густым слоем ржавчины. Его сердце ёкнуло, когда он заметил, что одного ружья явно не хватает.

– Охотничьи ружья моего отца, – сказала Поузи. – Помню, в детстве по вечерам я иногда слышала выстрелы. Папа потом говорил мне, что это местный фермер стрелял кроликов, но ведь ферма отсюда очень далеко, а выстрелы слышались близко, поэтому, вероятно, он сам постреливал.

– Это же подлинный Пёрде [38] Джеймс Пёрде (1784–1863) – британский производитель оружия, основал фирму в 1814 году, специализируясь на эксклюзивных спортивных ружьях и винтовках. Имя Джеймс носили четыре представителя легендарной оружейной династии, но лишь двое – Пёрде-отец (1784–1863) и Пёрде-сын (1828–1909) – навсегда останутся величайшими оружейниками. И тем не менее, когда произносят магическое слово «Пёрде», имеется в виду фирма, а не конкретный владелец, и эта фирма на протяжении двух веков выпускала и выпускает самое престижное в мире оружие. , и если его отчистить, то оно, вероятно, будет стоить больших денег, – оценил Себастиан, взяв одно из ружей.

– Вы умеете стрелять?

– Боже, нет, я только знаю о фирме Пёрде, поскольку изучал оружейную тему для своего последнего романа, – улыбнувшись, пояснил он.

Он увидел, как луч фонаря Поузи осветил уходящие вверх ступени.

– Хотите, я пойду первым?

– Если вы не против. Будьте осторожны, ступеньки круто изгибаются, насколько я помню.

– Понял.

Они начали подниматься, и звуки их шагов по старым каменным ступеням гулко отражались от стен, разносясь по всей Башне. Ее заполнял тяжелый запах сырости, и, когда они достигли верхней площадки, Поузи вдруг расчихалась.

– Бог ты мой, – всхлипнула Поузи и, порывшись в кармане куртки, вытащила носовой платок и прочистила нос. – Наверное, мы дышим воздухом военного времени!

– Так. – Себастиан пристально взглянул на высившуюся перед ним дверь – уменьшенную версию входной дубовой двери, но значительно лучше сохранившуюся. – Вот мы и пришли.

– Да. – Поузи взирала на дверь с таким видом, словно само ее дерево источало массу волнующих воспоминаний.

– Хотите, я открою ее?

Поузи вручила ему большое железное кольцо, напоминавшее гигантский браслет с ключами разных форм и размеров, прикидывающихся брелоками.

Сначала Себастиан подергал за ручку, убедившись, что дверь заперта, а потом ему удалось открыть ее лишь с третьего раза, подобрав нужный ключ.

– Готовы войти?

– Может, мне надеть повязку, чтобы не видеть всех тех бедных мертвых бабочек?

– Да, но тогда наш приход сюда потеряет смысл.

Поузи ухватилась за протянутую Себастианом руку и глубоко вздохнула, стараясь унять страшное волнение. За этой дверной панелью скрывалась сама сущность ее любимого отца. Последовав за Себастианом, Поузи упорно смотрела только вниз, на покрытый полувековой пылью пол.

Луч фонаря Себастиана пробежал по содержимому этого круглого кабинета, осветив стены со множеством покосившихся рам с бабочками. Себастиан заметил письменный стол, кожаное кресло и книжный шкаф, по-прежнему заполненный бумагами бывшего владельца. А за ним луч выхватил из мрака большое пятно на стене. Медного оттенка, с россыпью брызг по краям, словно авангардный художник случайно залил краской холст.