Педро Альмодовар - Патти Дифуса и другие тексты

Давно уже собиралась я обнажить перед вами своего автора. Не знаю, позволит ли он это, но я попытаюсь.

Патти. Во-первых, мне хотелось бы знать, кто я: мужчина, женщина или трансвестит.

Педро. Ты, естественно, женщина. Женщина, которая не спит, но все-таки женщина с ног до головы.

Патти. А почему я не сплю? Есть снотворные, которые уложат и мастодонта. «Роинпол», например; наркоманы очень хорошо отзываются о «Роинполе».

Педро. Ты не можешь заснуть, потому что для тебя сон означал бы смерть.

Патти. Но есть люди, которые в состоянии каталепсии проделывают интереснейшие штуки. Или другие, которые используют свой сомнамбулизм, чтобы хорошенько поразвлечься. Педро. Серьезно? И кто же это? Патти. Например, одна героиня Копи. Эта сеньора становится сомнамбулой и пускается во все тяжкие, а потом с полным правом заявляет, что спала, ничего не помнит и ни за что не отвечает.

Педро. Значит, на самом деле она не спала. Зачем тебе сон?

Патти. Не знаю. Я слышала от приятелей, что между сексом и сексом неплохо и вздремнуть.

Педро. Тебе это не нужно, ты полна жизни, символ нашего времени — беспорядочная лихорадочная деятельность. А ты типичная девушка нашего времени.

Патти. В последнее время ты все больше беспокоишься за мое сердце, чем за мой передок. Что это с тобой?

Педро. Предполагаю, что я сейчас в поисках абсолютной любви. В последнее время я всем предлагаю жениться. И делаю это всерьез.

Патти. Итак, я просто твое отражение, эта ужасная вещь под названием альтер эго? [62]

Педро. Нет. Ты — читательская фантазия. То, чем читателям хотелось бы быть.

Патти. Ты читаешь мои записки?

Педро. Я читаю их один раз, чтобы посмотреть, сколько в них опечаток, и расстроиться.

Патти. Значит, ты тоже один из читателей. Значит, и тебе хотелось бы быть как я.

Педро. Мне хотелось бы обладать твоей непосредственностью и твоим позитивным восприятием жизни.

Патти. Слушай, а почему бы тебе не снять про меня сериал?

Педро. Трудно будет подобрать актрису.

Патти. Я думаю, Морган Фейрчайлд справилась бы прекрасно.

Педро. Нет. Ты более сексуальна. К тому же я не уверен, что Морган Фейрчайлд готова к такому количеству отсосов. И уж конечно, на телевидении это не пройдет.

Патти. Даже на частных каналах?

Педро. Не думаю.

Патти. Расскажи мне еще обо мне, а я пока кое-что для тебя сделаю.

Педро. Прошу тебя ничего для меня не делать.

Патти. Скажи, чего бы тебе хотелось? Мне все удается хорошо.

Педро. А ну-ка успокойся. Если я захочу мастурбировать, я прекрасно знаю, как это делается.

Патти. И как ты это делаешь?

Педро. В глубине души я вуайер.

Патти. Как в «Подставном теле», фильме Брайана де Пальмы [63].

Педро. Нет, мне нравится смотреть на себя самого. Мне хотелось бы заснять собственные мастурбосессии, а потом смотреть их.

Патти. В каком родстве я нахожусь с Холли Голайтли, Пепи и Фран Лебовиц?

Педро. Они твои двоюродные сестры. Они появились раньше тебя, но все вы — девушки одного типа. Ты немного попроще и не такая патетичная.

Патти. Я занимаюсь каким-нибудь спортом для поддержания формы?

Педро. Любой спорт для тебя скучен, даже самый модный. Ты просто всегда в форме.

Патти. Я все время на ногах, у меня не будет расширения вен? Ненавижу расширение вен.

Педро. У тебя никогда не будет расширения вен. Лучшее в тебе — это ноги. Ты — Весы, как и я, и как Брижит Бардо.

Патти. Но твои ноги больше похожи на ноги Адди Вентуры, чем на ноги Брижит [64]. Адди тоже Весы?

Педро. Не знаю. Оскар Уайльд тоже был Весы; возможно, я унаследовал его ноги.

Патти. Не знаю, какие ноги были у Оскара. Я всегда обращала внимание на его слова, а не на ноги. Почему действительно интересные мужчины никогда не выглядят сексуально, если не считать Сэма Шеппарда [65]?

Педро. Ну, я смотрю на себя в зеркало и возбуждаюсь.

Патти. Это оттого, что ты, как и любой уроженец Ла-Манчи, — очень практичный парень. Давай поговорим о другом: у меня есть какая-нибудь идеология?

Педро. Тебе нравится трахаться и чтобы люди тобой восхищались.

Патти. Меня интересует, может быть, я социалист?

Педро. Нет, но ты бы не прочь заняться этим с Фелипе Гонсалесом [66].

Патти. Выходит, в какой-то мере я социалист. Ведь с Фрагой [67], например, я бы не легла?

Педро. Нет.

Патти. И с Тамамесом [68], и с Энрике Куриэлем?

Педро. С этими да, и даже с обоими сразу.

Патти. Думаешь, мне стоит им это предложить?

Педро . Не думаю, что они согласятся. Для левых ты слишком уж отвязная.

Патти. Ну ладно, устрой мне пока свидание с таксистом, который похож на Роберта Митчума. Ему-то я точно нравлюсь.

Педро. Поживем — увидим,

Патти. Педро, по-моему, из этого интервью я о тебе так ничего и не узнала.

Педро. Зато я о тебе все знал заранее.

Интервью, которое вы только что прочитали, я дала в ноябре восемьдесят четвертого. Сейчас апрель девяносто третьего. Тот, кто умеет складывать и вычитать, обнаружит, что между двумя датами прошло почти десять лет — как раз столько времени, сколько меня нигде не было видно.

Я лихо ворвалась в восьмидесятые годы, но перегорела, еще не добравшись до середины, и восстановление заняло у меня девять дет. Не спрашивайте, как, где и с кем я была. Ненавижу людей, которые сначала слепнут на годы, а потом приходят в себя и сочиняют книгу об этом времени, как, например, Кэрри Фишер [69].

У меня для вас хорошая новость: я вернулась. Меня наняли, чтобы я, со своим восстановившимся зрением, описывала то, что вижу. А если ч ничего не вижу (иногда я бываю просто дура дурой, и это может длиться неделями), то буду Рассказывать о себе или вывалю на вас ворох общих мест — так, словно это все потрясающие открытия. Кое-кто из вас наверняка обратил внимание, что мы живем в чудовищном мире. Я всегда была девушкой снисходительной, и я была бы рада сообщить вам, что в девяносто третьем году мир чудесен, однако это не так. Предупреждаю сразу: любой положительный комментарий, который вам встретится, будет означать, что я нагло вру.

Все очень плохо, и баста. Не знаю, на кого взвалить вину. Я, разумеется, ни при чем — последние девять лет меня здесь не было. Иногда я задаюсь вопросом: не в этом ли причина стольких бедствий — если воспользоваться аккуратным эвфемизмом. Что стряслось с этой Испанией, с этим Миром, который уверенно шагал по пути к обществу праздности и благоденствия, с миром, спроектированным исходя из потребностей (позже окажется, что исходя из непотребств человеческого существа?