Наталья Литтера - (С)нежные дни [litres]

Она проводила его до двери. Они оба избегали случайных касаний. Боялись сделать ошибку. Но как только дверь захлопнулась – оба привалились к ней спиной, закрыв глаза и прислушиваясь к себе. Она – в квартире, он – на площадке. Как же хотелось прикосновений, безумно, до дрожи.

Это все, конечно, вино.

Катя долго не могла уснуть, ворочалась, два раза поднималась, подходила к окну, смотрела в темноту, подносила пальцы к губам, представляя неслучившийся поцелуй.

Он ее волновал. И дело было не в отчетливо ощущавшемся физическом притяжении. Вернее, не только в нем. С Вадимом было спокойно. Он такой обстоятельный и уверенный, что, казалось, способен разрешить любую трудность. Конечно, все это могло оказаться лишь мифом, очередной фантазией. Принимать желаемое за действительное у Кати получалось лучше всего. Но как же хотелось верить, что такие мужчины существуют на самом деле. И как хотелось быть рядом именно с таким. Мечтательница. Уже давно пора спуститься с небес на землю. И верить не тому, во что хочется верить, а тому, что видишь.

Катя уснула после двух, а Пашка вскочил рано – сегодня же мама из больницы приезжает. Ночью ударил мороз, поэтому машина сразу не завелась. Катя стояла у окна и наблюдала за попытками Вадима завести мотор. А потом он поднял голову и встретился с ней глазами. Катя почувствовала, что краснеет, стало немного стыдно, словно ее поймали за подглядыванием. Она чуть кивнула головой, здороваясь, и отошла от окна. Сердце билось часто-часто.

После обеда вернулась Марго. Машина въехала во двор, и Пашка, торопливо натягивая сапоги, куртку и шапку, побежал встречать маму.

Катя в это время хозяйничала на кухне – варила куриный бульон. Марго нужна диета. Сил же, чтобы сразу встать за плиту, у подруги наверняка еще не было.

Когда Катя с маленькой кастрюлькой в руках спустилась вниз, Марго распахнула объятья и втянула ее в квартиру.

– Катька, ты не представляешь, как я рада оказаться дома! Больница надоела хуже горькой редьки. Все-таки не создана я для таких заведений. Проходи, сейчас чай будем пить с конфетами.

– Тебе разве можно конфеты? – Катя топталась на пороге, но Марго тут же увлекла ее на кухню вместе с кастрюлькой.

– Мне нельзя, а тебе можно. – Она вынула из рук Кати кастрюлю, открыла крышку и вдохнула запах свежеприготовленной еды. – Как вкусно пахнет! Ты на беспорядок не смотри, я вещи разобрать не успела еще. Слушай, тут на всех хватит.

– Нет-нет, это вам с Пашкой, у меня дома еще есть.

– Пашку теперь с улицы не утащишь. Он изучает машину Вадима изнутри. Как бы чего не поломал, уже все рычаги повертел и, кажется, собирается сделать пробный круг по двору. Ужас.

– Почему ужас?

– Снесет половину огорода, – засмеялась Марго. – Но вообще, конечно, ему не хватает мужского внимания. Меня поцеловал, пообнимал, наговорил кучу новостей и убежал к Вадиму. Я вот думаю, сложится у них с Себастьяном так же или нет?

– Мне кажется, Себастьян Паше нравится, – осторожно ответила Катя. – Они были за одним столом в новогоднюю ночь, да и на следующий день, когда мы вещи собирали, контакт присутствовал. Абсолютно точно.

– Дай Бог, – вздохнула Марго, – и за духи спасибо.

Катя улыбнулась.

Дверь распахнулась, в квартиру влетел запыхавшийся Пашка.

– Мам! – крикнул он с порога. – Мы сейчас немного покатаемся на машине, можно? По дороге.

– По какой дороге? – переполошилась Марго.

– Да не по большой, а около дома Кондрашовых.

– Только осторожно и чуть-чуть.

– Понял!

И Пашки след простыл. А Марго тяжело опустилась на табурет – не могла еще долго находиться на ногах. Она за последние дни похудела и немного спала с лица. Но оставалась красивой.

– Вот ведь… Своих детей нет, а природу не обманешь.

Катя не сразу поняла, что подруга говорила про Вадима.

– Я ведь, знаешь, в школе была в него влюблена, – продолжила Марго, поймав взгляд Кати, – такой первой девчоночьей любовью. И ужасно ревновала к одноклассницам. Они-то уже были взрослые, с формами, а я так… мелкая, просто соседка. Пару раз видела его целующимся на дискотеке, выбегала на улицу и за углом рыдала.

– А потом?

Марго улыбнулась:

– А потом он после школы уехал учиться, я подросла, появились свои ухажеры, и все. Остались друзьями. И, знаешь, к лучшему. Сама видишь, что друг Вадим отличный, а чем старше становишься, тем больше ценишь такие вещи.

– Да, – согласилась Катя.

– Ну что, я завариваю чай?

– Я не против. Слушай, – Катя посмотрела на подругу, – вчера Себастьян очень интересные сказки рассказывал. Я никогда таких не слышала, и, главное, они к картинам подходят изумительно. Он их где-то нашел или сам придумал?

– Понравились? – Марго отчего-то покраснела, поднялась с табурета и загремела посудой.

– Очень. Я заслушивалась.

– Это я сочинила.

– Ты?

Марго кивнула.

– Как же тебе в голову пришла такая замечательная идея?

– Да как-то само собой получилось, даже не знаю как. Стали вдруг приходить на ум разные истории. Сначала одна, потом другая… и понеслось. Придешь с работы уставшая, расстроенная – или пациент вредный попадется, или какую-нибудь гадость скажут, или денег на обувь Пашке не хватает, посидишь-помечтаешь, придумаешь сказку про вредный репейник, и вроде полегчает. А пока пишешь – весь этот мир видишь, он будто живой перед глазами стоит.

– Ну надо же…

– Да я в больнице три коротеньких истории написала, делать все равно было нечего. Хочешь, почитай. А я пока бульон твой поем.

– Очень хочу.

– Блокнот на журнальном столике лежит, бери и приходи.

Катя ушла в комнату и долго не возвращалась. Марго уже и чай заварила, и конфеты достала, и бульон с куском курицы съела, а Кати все не было. И только потом она поняла, что в этом же блокноте черновик особенной, недописанной сказки. Вот глупая! Как же она об этом забыла?

Марго пошла к гостиную. Катя сидела в кресле. На коленях у нее лежал закрытый блокнот.

– Знаешь, Марго, так видеть людей и писать про них – это дар.

– Толку-то. Если бы можно было жизни складывать… а то сама мать-одиночка и кругом одни неустроенные.

– Какое же продолжение ты напишешь? – Катя подняла глаза.

– Не знаю.

– Зато я знаю. – Катя грустно улыбнулась. – Через пару дней Любомир уедет, а Несмеяна останется, и жизнь пойдет по-прежнему.

– Ты уже все решила?

– Ничего я не решала. Это в сказках все просто, а в жизни все сложно.

– Нет, – Марго покачала головой, – в сказках все как в жизни.

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Налетели на некоторое царство, некоторое государство морозы жгучие, сковали льдом реки широкие, засыпали снегом терема боярские да избы крестьянские. Наступило время для красных девиц да добрых молодцев в горенках собираться, песни петь и в игры играть.