Валентина Краскова - Тайны кремлевской охраны

Большевистская фракция поручила Я. М. Свердлову как председателю ВЦИК огласить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Этим должна была подчеркиваться зависимость Учредительного собрания от высшего органа народной власти — Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Но поднялся правый эсер Лордкипанидзе и, призывая к — порядку, начал говорить:

— Граждане! Предлагаю предоставить честь открытия заседания старейшему из собравшихся членов Учредительного собрания!

Быстро пробравшись между шумных рядов, на трибуну взошел седоволосый, с огромной бородой правый эсер Швецов.

Поднялся невообразимый шум. Правая сторона и центр зала аплодировали, а слева и с галереи раздались протестующие крики:

— Долой, самозванцы!

Тем, кто находился на галерее даже не приходило в голову, что самозванцы — это они сами.

Но вот, как черт из табакерки, появился на председательской трибуне Я. М. Свердлов, он отстранил Швецова и, когда в зале стих шум, объявил:

— Исполнительный Комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов поручил мне открыть заседание Учредительного собрания. Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров. Октябрьская революция зажгла пожар социалистической революции не только в России, но и во всех странах. Мы не сомневаемся, что искры нашего пожара разлетятся по всему миру, и недалек тот день, когда трудящиеся классы всех стран восстанут против своих эксплуататоров…

После короткой паузы еще громче продолжил свою речь:

— Мы не сомневаемся в том, что истинные представители трудящегося народа, заседающие в Учредительном собрании, должны помочь Советам покончить с классовыми привилегиями…

Раздался взрыв аплодисментов с левой стороны. В рядах остальных фракций царило молчание.

Свердлов продолжал:

— Центральный Исполнительный Комитет выражает надежду, что Учредительное собрание, поскольку оно правильно выражает интересы народа, присоединится к декларации, которую я буду иметь честь сейчас огласить.

Развернув перед собой декларацию, оратор начал читать ее по пунктам…

Закончив чтение, Свердлов объявил Учредительное собрание открытым и предложил избрать председателя.

Но номер не прошел. Блок правых эсеров и других партий получил большинство голосов.

Председателем был избран лидер правых эсеров Чернов. Началось конструирование президиума.

Дыбенко, избранный, как и Ленин, делегатом Учредительного собрания от моряков Кронштадта, послал Чернову записку с предложением избрать Керенского и Корнилова секретарями президиума. Чернов, не поняв насмешки балтийца, развел руками и несколько удивленно заявил: «Ведь Корнилова и Керенского здесь нет».

Когда закончились выборы президиума, Чернов выступил с речью, содержащей факты нанесения большевиками ущерба демократии. В заключение своего выступления он предложил почтить вставанием память тех, «кто пал в борьбе за Учредительное собрание».

В. И. Ленин был вне себя, его амбиции страдали, а планы срывались, он так передал свои впечатления об Учредительном собрании:

«После живой, настоящей, советской работы, среди рабочих и крестьян, которые заняты делом, рубкой леса и корчеванием пней помещичьей и капиталистической эксплуатации, — вдруг пришлось перенестись в «чужой мир», к каким-то пришельцам с того света, из лагеря буржуазии и ее вольных и невольных, сознательных и бессознательных поборников, прихлебателей, слуг и защитников…

Это ужасно! Из среды живых людей попасть в общество трупов, дышать трупным запахом, слушать тех же самых мумий «социального», луиблановского фразерства, Чернова и Церетели, это нечто нестерпимое». (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 35, стр. 229.)

…Заседание продолжалось.

Большинство Учредительного собрания отвергло предложение утвердить декреты Совнаркома. Большевики покинули Учредительное собрание.

Прилегающие к Таврическому дворцу улицы огласились громкими криками. Приближалась демонстрация из эсеровских дружинников, студентов, чиновников — членов партий кадетов, эсеров и меньшевиков. Они быстро заполнили Литейный проспект. Над пестрыми рядами колыхались зелено-розовые, желтые и белые знамена, плакаты с лозунгами в поддержку Учредительного собрания.

Железняков окинул взглядом демонстрантов. Это был взгляд зомби. Восприятие действительности у матроса было искажено. Он видел перед собой не людей, ликующих по поводу победы парламентаризма, совсем другая картина создавалась в его воспаленном мозгу. «Враги революции! — думал матрос. Они были и его личными врагами! — Эх, если бы можно было скомандовать дать залп, смести с лица земли эту шваль. Но… нельзя! Приказано не допускать кровопролития.» Железняков быстро взобрался на высокую каменную тумбу.

— Внимание! — Его голос утонул в криках толпы. Железняков повысил голос: — Внимание!.. Тише!..

Демонстранты постепенно стали умолкать. Выждав немного, Железняков внушительно объявил:

— Прошу не задерживаться и немедленно очистить улицу!

В ответ на это раздались возгласы:

— Не уйдем! Мы приветствуем избранников народа!

— Долой большевиков!

— Да здравствует Чернов!

Громче прежнего, тоном, не терпящим возражений, Железняков категорично потребовал:

— Разойдись!

Толпа надвигалась на него еще более угрожающе. Раздались новые выкрики:

— Разбойники!

— Насильники!

Железняков обратился к стоявшему рядом с тумбой Ховрину:

— Ну что ж, придется… — Железняков не договорил, так как Ховрин понял его мысль и скомандовал матросам, стоящим за решеткой, окружающей Таврический дворец:

— В ружье, товарищи, за мной!

Демонстранты бросились врассыпную. Но через несколько минут мостовая снова заполнилась толпой.

Матросы рассыпались вдоль ограды, приготовившись к отпору.

— Предупреди их еще раз, — сказал Ховрин Анатолию.

Железняков снова поднялся на высокую тумбу:

— Господа! Последний раз требую: разойдись!

Убедившись, что уговорами здесь не возьмешь, Ховрин, заранее предупредивший бойцов, громко скомандовал:

— По врагам революции… пли!

Грянул залп.

Улица загудела. Демонстранты бросились бежать в разные стороны.

На совещании большевистской фракции Ленин сообщил о решении Центрального Комитета. Все большевики-депутаты должны отказаться принимать участие в работе Учредительного собрания и уйти из зала на хоры.

— Правильно, Владимир Ильич! — одобрили члены фракции.

…Была уже поздняя ночь.

Заседание Учредительного собрания возобновилось речью меньшевика Скобелева, бывшего министра труда, который вместе с другими членами Временного правительства был арестован, а затем освобожден Советским правительством.