Лариса Шкатула - Брачные танцы на пепелище

– Вот это да! – присвистнула Рита, и было не понятно, то ли она удивляется, то ли возмущается.

Сначала Юля хотела ей все рассказать. Ну, как Лев её подвез, и как слово за слово… Но потом решила: такой подробный пересказ будет звучать как оправдание, а ведь по большому счету Юля не так уж и виновата. Никаких авансов Льву она не делала. С ним не кокетничала. И вообще никаких видов на Риткиного мужа не имеет.

– Это правда?

Какая-то ненормальная реакция у возмущенной жены. Она улыбается, и даже глаза её сияют.

– А я ведь и в самом деле просто молилась: пусть Лев какой-нибудь женщиной увлечется, пусть только перестанет меня пугать тем, что отберет у меня Артёмку. Ты ведь родишь ему ещё детей?

– Маргарита! У тебя что, совсем крышу сносит? Каких детей?! Ты слушаешь, что я рассказываю: я поужинала с твоим мужем, и всё. Это ни о чём не говорит. Просто я подумала, что готовить для самой себя мне не хочется, а тут халява подворачивается… Он попросил: поешь вместе со мной, а то мне уже надоело есть одному!

– Юленька, хорошая моя, умоляю, не спеши Льва отталкивать! Пусть он в этой своей влюбленности поварится. Может, помягче станет.

– Рита, выдохни! Нет никакой влюбленности. Прошу тебя, не придумывай. Он по-прежнему только и думает, что о тебе. Обиженный, разозленный…

В самом деле, это уже превращалось в какой-то цирк, где клоуны плачут слезами из брандспойта. Какая влюбленность, откуда, зачем выдавать желаемое за действительное? Единственное, что осталось у Юли от проведенного с Колесниковым вечера, так это его визитка, которую он передал, как сам сказал, на всякий случай. Мало ли, может, ей помощь понадобится… от друга-мужчины! И при чём здесь влюбленность?

Она так и сказала:

– Цирк уехал, клоуны остались. Ты меня не слышишь. А я-то, дура, все воскресенье речь для тебя репетировала. Как расскажу, что мы ели, сколько времени просидели, и как между нами ничего не было.

Рита бессильно опустила руки.

– Жалко, а я только обрадовалась, что нашлась женщина… Даже быстрее, чем я у судьбы просила.

– Прости ты меня, пожалуйста, что я согласилась составить твоему мужу компанию… Ты на меня не обижаешься?

– Господи, конечно же, нет! Послушай, но может…

– Шпионить за твоим мужем я не буду. И вообще я себе слово дала: больше никаких ужинов с женатыми мужчинами. Что я, в конце концов, холостых мужчин для этого не найду?

– А чего вдруг ты про шпионство заговорила? У меня и в мыслях ничего подобного не было.

– Да так, в выходные дни политических детективов насмотрелась.

У кого крыша слетела, ещё неизвестно. Не станет же Юля выдавать Льва, который тоже хотел от неё подобной услуги. Если, конечно, не шутил… Шутил, а как же иначе.

– Вот послушай, я шла себе домой, как вдруг возле меня остановилась машина. Почти на том же месте, где мотоциклист разбился. Я сначала подумала, что это Генка, и перепугалась до смерти. Думаю, ну, сейчас будет со мной отношения выяснять, а у меня с собой никакого оружия…

– Юля, ну, ты чего? Зачем мне это рассказываешь. Я ведь ни в чём тебя не упрекаю.

– Нет, ты послушай. Короче, открывается дверца, и меня приглашает в машину твой супруг. Я ему сразу сказала: за Ритой шпионить не буду!

– А он?

– По-моему, смеялся. Но не явно, а так, втихомолку. Как обычно смеются над дурочками, чтобы те не очень обиделись. Ну, слово за слово, он и предложил вместе поужинать… Короче, сама не знаю, почему я согласилась. Подумала, что тоже не люблю есть одна, а Генку выгнала, и себе лень готовить… Думаю, но ведь на ужин это же не в постель.

– Очень мудрое замечание.

– Ты вполне можешь рассердиться… А вообще я думаю, что он пригласил меня нарочно. Чтобы о тебе поговорить.

– Как это ужасно, когда человек не хочет смириться с очевидным: никакого толку говорить о том, чего нет.

– В каком смысле? Ты-то, слава богу, жива и здорова.

– Но меня нет для него, понимаешь? Так что, какой смысл, говорить обо мне: с тобой или ещё с кем-то… И мне ведь от него ничего не нужно. Я хочу только уйти вместе с Артёмкой и забрать свои и его вещи. Мы с Аркадием всё себе заработаем.

Конечно, сытый голодного не разумеет, – думает Юля, и ей становится по-настоящему жаль Колесникова. Маргарита уже выбросила его из своей жизни, а он все продолжает цепляться за неё, вон пытается даже шантажировать.

Правда, – Юля вспоминает, о чем они говорили со Львом за ужином, – он тогда ни словом не упомянули Маргариту. Получается, и сама Юля не так его предложение расценила. Но она же не может допустить, что хоть немного нравится Льву… Их с Маргаритой не сравнить. По внешности.

А Рита всё равно найдет выход из создавшейся ситуации. Вон она как обрадовалась, понадеявшись на то, что Лев решил назло ей закрутить роман с Юлей. А никакого романа ведь и не было! Именно это она пыталась Рите сказать. А вроде этим её даже расстроила.

Глава восемнадцатая

– Ну, как тебе салат?

– Отличный! – выпаливает Юля, который до сего времени ела машинально, почти не замечая его вкуса. – Дашь рецепт?

– Пожалуйста, – Маргариту подвигает к ней листок.

– Ты все предусмотрела. Знала, что я попрошу?

– Конечно, что же ещё может интересовать двух хозяйственных женщин?.. Аркадий хочет поговорить с моим мужем. Как тебе такая идея?

– Дурацкая! – выпаливает Юля. – Дам седло, дам коня и дам шашку свою, а за это за всё ты отдай мне жену! Один в один. Но если ты не забыла, это песня… Вспомни, чем она кончается: она в сакле моей спит с кинжалом в груди… И вообще, мне Льва жалко. Думаю, он растерян, хотя пытается это скрыть за показной суровостью.

– Ну, вот, ты уже перешла на его сторону.

– Потому что в сложившейся ситуации он – пострадавшая сторона. Разве тебе сочувствовать надо? Только что, порадоваться! А мы любим сочувствовать пострадавшим. Такой у нас народ сострадательный. Правда, завистливый… Как у Жванецкого: есть люди, которые чувствуют себя плохо, когда другому хорошо.

– Ты повзрослела, Юлька, – почти по-матерински говорит Маргарита, поглядывая на свою медсестру с новым интересом.

– Наверное, – соглашается та, будто прислушиваясь к себе. – Я и сама заметила, что стала давать всему, что вокруг меня происходит, однозначные оценки. Не понимаешь? То есть, раньше я боялась сказать о человеке: он плохой. Говорила, возможно, он не очень хороший. Боялась ошибиться. А теперь не боюсь.

– Меня бы это насторожило. Человек, который не сомневается, куда менее симпатичен, чем сомневающийся.

– А я думала, что не сомневаются только цельные натуры. Даже втихомолку завидовала им.

– Сначала ты перестала сомневаться, а потом взяла в руки скальпель…

Юля обижается. Между прочим, взяла она скальпель вовсе не для собственной защиты, за Ритку испугалась. И вот тебе, благодарность!