Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

«Как… странно все было», – думал Цыбиков, шагая вниз по ступенькам.

Не понимая собственных эмоций, он стал смотреть на других; судя по счастливым лицам, на них церемония произвела эффект куда более благостный. Все, включая того дряхлого старика, его сына и монгольских беглецов-любовников, буквально светились. Даший тоже выглядел одухотворенным.

– Что с тобой? – спросил он, увидев, как Цыбиков задумчив.

– Не знаю, – честно сказал востоковед. – Наверное, еще не осознал всего, что произошло.

– Наверное…

По дороге домой говорил только Даший – шагая чуть впереди, он по привычке воодушевленно рассказывал какие-то байки из прошлого. Цыбиков не особенно и вслушивался, поскольку был погружен в свои мысли. Он не испытывал разочарования, хотя и ждал от встречи с Тринадцатым Перерожденцем чего-то большего.

Цыбиков снова вспомнил монгола и его любовницу и глухого старика, приведшего на церемонию сына. Все они так радовались самой возможности получить благословение от Далай-ламы, что Гомбожабу стало стыдно.

– Что ж, вижу, ты немного пришел в себя? – сказал Даший, с улыбкой разглядывая спутника, когда около десяти часов вечера они подошли ко входу в гостиницу. – Осмыслил?

– Не уверен. Но, кажется, на верном пути.

Они попрощались, и Цыбиков уже пошел к двери, когда спутник окликнул его:

– Гомбожаб.

– Да?

– Помнишь, ты мне отсыпал немного своего цветочного сбора?

– Помню, как забудешь, – сказал Цыбиков.

– Я это… – Глаза Дашия забегали, точно он говорил о чем-то постыдном. – У меня… почти кончилось… Могу я… одолжить еще?

«Одолжить… или просто взять?» – хотел спросить востоковед, но сдержался и сказал лишь:

– Можешь. Но только давай завтра, нет сил возиться сегодня.

Даший просиял и сказал:

– Спасибо, Гомбожаб! Обязательно зайду.

Развернувшись, бурят устремился прочь. Проводив его задумчивым взглядом, Цыбиков вошел в гостиницу и увидел Тинджол – сидя за столом, она листала многочисленные книги для записей. Обрадовавшись приятной встрече, Гомбожаб подошел к девушке:

– Привет, Тинджол.

Она вздрогнула и, посмотрев на него с опаской, холодно произнесла:

– Я немного занята, Гомбожаб. Если только что-то срочное…

Востоковед нахмурился. Тинджол была заметно напряжена.

«Мать что-то сказала? Наверное, Даший прав, и лучше мне не лезть».

– Да нет, ничего, – спокойным голосом сказал востоковед. – Просто хотел поздороваться, и только.

– Угу… – буркнула Тинджол, листая очередную книгу.

Цыбиков пошел наверх, а девушка даже не подняла головы, чтобы проводить его взглядом.

Оказавшись в комнате, Цыбиков завалился на кровать, где пролежал на боку, глядя в стену, около часа, пока сон все-таки его не сморил.

Ближе к утру востоковеду приснилось, что он снова пришел на аудиенцию к Далай-ламе, но теперь, кроме них двоих, в зале никого не оказалось. Только Тринадцатый Перерожденец сидел на троне и лукаво смотрел на вновь прибывшего.

Цыбиков медленно подошел поближе и трижды поклонился.

– Не надо, – поморщился Далай-лама.

– Почему? – не удержавшись, спросил Гомбожаб.

Далай-лама усмехнулся и сказал:

– А потому что я все про тебя знаю. Все твои тайны. Стража!

Последнее слово Тринадцатый Перерожденец выкрикнул в сторону двери, и та моментально открылась. В зал ворвались двое телохранителей и, схватив Гомбожаба за руки, потащили прочь.

– Пощади! – проорал Цыбиков на ходу.

Стражи подвели востоковеда к краю открытой площадки. Гомбожаб, понимая, что упасть с такой высоты – верная смерть, возопил еще громче:

– Пощади же!

– Я пощажу тебя, если пообещаешь, что при следующей нашей встрече ты поддержишь меня, когда попрошу, – веско произнес Далай-лама.

Теперь на его лице не было и следа прежней улыбки.

– Обещаю, – сказал Цыбиков.

И проснулся.

До рассвета было еще далеко, но сон больше не приходил; Цыбиков просто лежал и мучительно размышлял о том, сколько сна было в его сне, а сколько – яви.

•••

5 октября 2019 года

Пьяница. Беседы с Гринбергом о жизни и смерти. Тсусэнг и надежды на дихрою

Утром выяснилось, что падение с высоты для моего телефона все-таки не прошло бесследно: перестал работать автофокус, и я, сняв чехол, увидел, что стеклянная задняя крышка полностью разбита и держится лишь благодаря защитной пленке.

– Что случилось? – спросил Лама, когда мы встретились на входе в кафе отеля.

Я рассказал.

– Да, приятного мало, – признал Боря. – Но, может, в Гьяце найдется сервис, где смогут быстро все починить?

– Сомневаюсь, но попробовать стоит… давай после завтрака пройдемся, поищем?

– Давай, – легко согласился Лама.

Мы вошли в кафе и сели за общий стол.

Народ стекался неторопливо, видимо, вчерашнее путешествие оказалось для нашей команды слишком утомительно. Паша пришел одним из последних, подсел за стол и мечтательно сказал:

– Эх, скорей бы мы до Самье доехали… Уже за руль охота, надоело в этом джипе кататься.

– А что со страховкой, Олег не говорил? – спросил Лама.

– Да говорил… – проворчал Павел. – Лучше бы молчал…

– Чего такое? – хмыкнул Лама.

– А то, что его контора хочет, чтобы я оплатил не только франшизу, а весь ремонт, а потом сам вытряс разницу со страховой. Я отказался, Олег своим передал, вроде все стихло на время, а вчера вечером Олег опять подходит, говорит: страховка на мой случай не распространяется почему-то.

– В смысле? – удивленно спросил Ребе.

– Если она на этот случай не распространяется, нахрена она вообще тогда нужна? – озвучил общий вопрос Лама.

– Не знаю я, – буркнул Паша. – Я франшизу готов оплатить, без проблем. Но весь ремонт – нет, с чего бы?

– А какая вообще сумма получилась? – спросил я.

– Еще не в курсе. Олег сказал, ее вместе с новым мотом привезут.

Мы переглянулись.

– Ладно, давай тогда посмотрим, что по калькуляции выйдет, а там уже будем что-то решать… – сказал Лама.

Все, включая Пашу, с ним согласились.

После завтрака мы с Борей отпросились у Джимми поискать сервис, чтобы отремонтировать мой «хуавей». Наш провожатый нехотя согласился и сказал, что у нас есть час перед отправлением в Самье. К сожалению, за полчаса хождения по городу мы не нашли ни одной подходящей конторы и отправились обратно ни с чем.

На обратном пути я решил поэкспериментировать с моим многострадальным телефоном и попытаться сделать несколько снимков Гьяце. Однако не успел я вытащить мобильник, как из-за дома, возле которого мы остановились, вышел некий потрепанный горожанин. Повернувшись, он улыбнулся чему-то и устремился к нам.

– Сюда идет, что ли? – прищурившись, спросил Боря.

– Угу, – ответил я, рефлекторно пряча телефон в карман. – Похоже, пьяный…