Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

Боря обескураживающе улыбнулся. Глядя на него, возникало чувство, что боль и страдания позволили ему обрести некую гармонию с самим собой и получать удовольствие от путешествия, а не ворчать по поводу и без.

«Похоже, ушиб ноги привел его в более спокойное, уравновешенное и даже чуть отстраненное состояние… хотя, может, конечно, это всего лишь побочный эффект обезболивающих…»

– Даже жаль, что путешествие уже заканчивается, – сказала Лариса. – Как-то ближе к концу стало так… комфортно, что ли.

– Спокойно, – вставил Роман.

Все закивали, соглашаясь с ними. Трудно было спорить с тем, что, когда мы остались ввосьмером, все дрязги сами собой сошли на нет, исчезла суета. И дело не только в том, что нас покинули Дмитрий и Паша; подобный эффект свойствен относительно коротким «командировкам». По сути, сейчас мы ловили момент, когда все уже освоились в новой стране, привыкли к распорядку дня, к мотоциклам и друг к другу. Плюс атмосфера Тибета неизбежно влияла на всех и каждого, и даже эксцентричный Виталик вел себя спокойнее, чем обычно.

«К концу жизни тоже будет комфортнее, чем в течение ее?» – осведомился голос.

Хотя наши обеды-ужины по-прежнему напоминали восточный базар: долгий выбор блюд, томительное ожидание, обязательное ворчание на тему «как же надоела эта тибетская еда», слежка за соседними столиками – «а ну как мою тарелку туда поставили, а я тут жду?» – и долгий распил счета в конце. Неизменный атрибут всех стадий – мобильник. Да, сейчас мы пялились в свой гаджет немного меньше, чем в самом начале, но все равно ни один из «паломников» (включая и меня, разумеется) не представлял себе прием пищи без новостной ленты и посещения соцсетей.

«Цивилизация во всей красе…»

Собственно, именно это слово пришло на ум, когда мы въехали в Шигадзе. Здесь, в сравнении с Гянгдзе, все было куда более цивилизованным: по дороге в Ташилунпо я с удивлением обнаружил среди пестрых вывесок табличку «Бургеркинг», а также вполне европейскую (по крайней мере на первый взгляд) кофейню, смотревшуюся здесь так же чужеродно, как русский в ушанке и ватнике, медитирующий в одной из пещер Самье.

Кроме того, здесь все было насквозь пропитано пафосом, так свойственным туристическим городам. Побродив по монастырю, сделав множество кадров и послушав театральное представление в стиле китайской оперы, я оставил группу, сел на лавочку за стенами Ташилунпо, раскурил сигару и взялся писать дневник. Описывать храм в подробностях не стал: по сути, он вызывал те же чувства, что и иные тибетские святыни, – красиво, дорого, с налетом мистицизма… но не покидает чувство, что ты уже видел подобное множество раз…

Когда все события минувшего дня успешно конвертировались в килобайты текста, я спрятал планшет в рюкзак и побрел в отель. Все вокруг шумело, сверкало, блестело… и, сказать по правде, немного раздражало своей навязчивостью. По счастью, мне повезло забрести на тихую улочку, и отсутствие каких-либо звуков стало настоящей симфонией для моих ушей. Я даже шаг сбавил, не желая покидать этот островок спокойствия, столь редкий в условиях Шигадзе. Взгляд мой скользил по дверям и окнам потрепанных домов, прячущих фасады в полумраке вечера… пока не наткнулся на вывеску мастерской художников танка – картин-свитков. Некоторые экземпляры висели за стеклом, привлекая внимание туристов. Задержавшись на пару мгновений, я в итоге провел у мастерской не меньше четверти часа: зрелище было поистине завораживающим – казалось бы, ничего особенного, но сама необычная фактура танка придавала типовым тибетским образам некий дополнительный шарм.

Следующей остановкой на пути стала книжная лавка. Помедлив, я толкнул дверь – скорее машинально, нежели вправду надеясь войти – и с удивлением обнаружил, что она не заперта. Продавщица, услышав скрип петель, оторвалась от чтения и с улыбкой спросила что-то на китайском. Я с помощью гугл-переводчика все-таки задал ей свой вопрос:

– Есть ли у вас книги про дихрою?

Продавщица ненадолго задумалась, а потом кивнула и куда-то ушла. Вернулась она пару минут спустя, неся в руках большую книжку в матово-красной обложке с вензелями. Все тот же гугл-переводчик помог понять, что это – книга по тибетской медицине. Продавец на пальцах показала цену, и я, расплатившись, с книгой под мышкой продолжил свой путь к отелю.

– А вот и наш волк-одиночка, – хмыкнул Лама, когда я вошел в лобби. – Что за книжка?

Они с Ребе вдвоем скучали на диванчике, дожидаясь, видимо, остальных.

– По тибетской медицине, – ответил я. – Может, в ней про дихрою будет…

– Опять дихроя, – улыбнулся Боря. – Думаешь, найдешь ее?

– Не знаю. Но, пока тут, почему бы не попробовать?

Лама кивнул и с гордостью сказал:

– Ты в курсе, что наш пробег перевалил за 1500 километров?

– Ну, для десяти дней не такая уж космическая цифра, – улыбнулся я.

– Ну да, так вроде подумаешь – немного. Но сколько впечатлений!.. Сложные, интересные, красивые и непредсказуемые дороги Тибета…

– Каждая со своей душой, – кивнул я.

– Паша только что написал, – сказал Ребе, помахав в воздухе телефоном. – Который «чайный мастер»…

– Ну, звучит ведь, звучит! – хохотнул Лама.

– Что говорит? – с улыбкой спросил я.

– Говорит, нормально долетели.

– Про чай не написал? – вставил Боря.

– Не-а, – покачал головой Ребе. – И про долг ни слова.

– Ладно тебе, напишет, – отмахнулся я.

– Да я не сомневаюсь, но… хоть бы спросил, куда деньги перевести.

Саша заметно нервничал, и виной тому, разумеется, было не только наплевательское отношение Паши к своему же обещанию вернуть долг сразу по возвращении в Москву, но все в совокупности. По сути, Ребе больше всех натерпелся от капризов «чайного мастера» – вспомнить хотя бы, как он гнал вниз мотоцикл Ларисы, брошенный Пашей на вершине монастыря. Но обиднее всего, что за разруливание ситуации с оплатой ремонта, которое отняло у нас уйму сил и эмоций (а возможно, и по тыщенке баксов), Паша даже не сказал спасибо, словно это была наша прямая обязанность – разобраться с его проблемой, которая могла подставить всю группу. По всей видимости, именно это выводило Сашу из себя.

Я же – то ли из-за общения с голосом, то ли из-за некой психологической усталости – уже не принимал происходящее так близко к сердцу, а потому лишь повел плечом и сказал:

– Ну сам ему напиши, раз так переживаешь.

– Да сейчас же…

Некоторое время Саша набирал сообщение, а потом тихо усмехнулся чему-то.

– Что там? Ответил? – оживился Лама.

– Не. Новость его увидел, с фотками, в мордокниге цукерберговской. Верхний комментарий зацените.

Саша протянул нам телефон, и мы с Борей уставились на экран. С фотографии нам улыбался некий мужик в черном костюме с цветастым логотипом на груди. Позади мужика находилась аэротруба, инструктором которой он, видимо, и являлся.