Пенелопа Дуглас - Доверие [litres]

– Ай, твою мать! – восклицает Ной так, словно он в курсе, что его брат собирается сделать.

Я резко поворачиваю голову. Калеб выжимает педаль газа, и машина срывается с места, устремившись к ряду мотоциклов. Ухватившись за поручень над дверью, зажмуриваюсь. Пикап проезжается прямо по спортивным байкам.

– Калеб! – орет Джейк.

Но уже поздно. Нас покачивает из стороны в сторону. Мое сердце подпрыгивает буквально до горла, и в то же время мне хочется рассмеяться.

Они это заслужили.

– Сукин сын! – слышится чей-то крик.

– Ты труп! – рявкает кто-то еще.

Глянув в окно, вдруг замечаю на противоположной стороне улицы двух копов в теплых куртках и зимних шапках, вышедших из патрульной машины.

– О черт, – выдыхаю я.

– Калеб, гони отсюда! – выкрикивает Ной, тоже их заметив.

Не колеблясь, парень не дает полицейским шанса его остановить, газует и уносится прочь. Я оглядываюсь и вижу, как друзья Терренса кидаются к своим мотоциклам, а полицейские запрыгивают обратно в машину.

Пикап мчит сквозь темную ночь, снег хлещет в лобовое. Калеб выключает фары. Можно подумать, в городе никто не знает, куда мы едем. Надев туфли, выглядываю из-за спинки водительского сиденья и пытаюсь рассмотреть, что Калеб видит в зеркале заднего вида.

Свет фар мелькает далеко позади. Мокрый снег заледеневает на дороге, и я слышу, как шины буксуют. Джейк включает обогрев стекол.

– Они всерьез гонятся за нами в такую погоду? – выпаливаю я, опять посмотрев в заднее окно. – Может, тебе лучше остановиться?

Те ребята на спортивных байках. На улице мороз. Ситуация может серьезно ухудшиться, если случится авария.

Однако меня никто не слышит.

– Помедленнее, – приказывает Джейк сыну.

Калеб его не слушает. Задние колеса заносит. Он дергает руль в сторону обочины, чтобы использовать гравий для сцепления с дорожным покрытием, взбираясь все выше в гору.

Мотоциклы догоняют нас, потому что они легче, но я замечаю, как пара фар исчезает, словно байки падают. Остальные, следуя примеру Калеба, съезжают на обочину. Красно-синие огни копов тоже мелькают сзади.

Нет, нет, нет… Дело плохо .

Мы мчим дальше. Количество фар все уменьшается, потому что гонщики решают отказаться от погони из-за сильного снегопада и оставить разборки на другой день.

Почему мы вообще убегаем? Драка в баре – это не так уж серьезно в отличие от порчи Калебом чужого имущества. Преследование не прекратится, когда мы окажемся за нашей входной дверью.

Внезапно полицейские мигалки гаснут. Я вижу, как они разворачиваются и возвращаются в город.

Полагаю, копы знают, где завтра искать Калеба.

Шины скользят, пикап начинает скатываться назад. Резко вздохнув, впиваюсь ногтями в водительское кресло. Мы не должны этого делать.

– О боже, – бормочу я, бросив взгляд в глубокую пропасть с моей стороны. Меня парализует страх.

Мотоциклы с трудом преодолевают подъем. Нам остается около километра. Я уже собираюсь предложить остановиться, или выбраться из машины и дойти до дома пешком, однако Калеб поворачивает руль вправо и съезжает с дороги. Пикап проваливается в канаву. Выжимая газ на полную, парень направляется в лес, лавирует между деревьями. Здесь машина движется более стабильно.

Я в очередной раз оборачиваюсь. Гонщики отстали, потерявшись в снежной темноте. Без задних фар Калеба в качестве ориентира они не поймут, куда едут.

По-моему, я не дышу на протяжении всего пути домой.

Калеб пересекает лес, подвозит нас к дому и тормозит. Выйдя из машины, мы оглядываемся в поисках копов или компании Холкомба.

– Сейчас же заходите внутрь! – распоряжается дядя.

Забежав в дом, мы захлопываем за собой дверь. Ной припадает к ней спиной, тяжело дыша.

Что мы натворили?

Наказание неизбежно. Они этого так не оставят.

Вдруг Ной разражается хохотом.

Истерическим.

Выпрямившись, хмуро смотрю на него.

– Это не смешно, – рычу я. – Кто-нибудь мог погибнуть. Как только снег закончится, они доберутся сюда. Копы его арестуют.

Перевожу взгляд на Калеба, который совершенно невозмутимо идет в кухню и стягивает с себя футболку, будто ко сну готовится или типа того.

Смех Ноя стихает. Он подходит, останавливается возле меня.

– Снег не закончится…

Я смотрю ему в глаза. Похлопав по моему предплечью, парень договаривает:

– …до апреля.

После этого Ной следует за братом к холодильнику, чтобы достать пиво.

На моем балконе уже восемь сантиметров снега. Метель бушует, огромные белые хлопья падают на землю так густо – не понять даже, что сейчас ночь. Глядя во двор через раздвижные двери, едва слышно смеюсь. В доме тихо, парни уже давно разошлись по своим комнатам, а мне не спится. Хочется любоваться этой красотой.

По какой-то причине я словно в рай попала, несмотря на сетования Ноя об отлучении от цивилизации на следующие шесть месяцев. Здесь у меня есть все, что нужно.

Джейк заставил нас позаботиться о лошадях перед сном, но я все равно переживаю, каково им там в амбаре. Снег не тает – значит, земля такая же холодная, как и воздух.

Развернувшись, дрожу, сжимаю скрещенные на груди руки в кулаки. Пора надевать кальсоны, которые недавно купила, только я не люблю спать в штанах. Укутанная в одеяло, забираюсь в постель, решив остаться в своих шелковых шортах и оксфордской рубашке. Однако, заметив что-то у изножья кровати, останавливаюсь. Протягиваю руку и поднимаю ремень, подаренный Калебом. Я бросила его сюда, когда вернулась в комнату вечером.

Удерживая один конец, скольжу по кожаной ленте пальцами, полностью растягиваю, чтобы увидеть витиеватые узоры.

А он своего рода художник, да? Представляю, как парень работал над этим ремнем, вероятно, в мансарде или одном из помещений амбара, пока не исследованных мной. Там, где его никто не потревожит. Или, может, в своей спальне.

Какая у него комната вообще? Я до сих пор не осмелилась туда подняться. Однажды дядя попросил меня разложить постиранные вещи, но одежды Калеба среди них не оказалось, поэтому даже тогда я не получила повода наведаться в его спальню, в отличие от спальни Ноя.

Глажу большим пальцем «ловец снов».

О чем он думал, вырезая все это? Должно быть, обо мне.

Калеб потратил время на эту работу. Немало времени.

Я разглядываю отверстия, рассеянно подхожу к зеркалу «в пол», продеваю конец ремня в пряжку и резко затягиваю его вокруг своего запястья, чувствуя, как прохладный материал сжимает кожу.

Возникает ощущение, будто к горлу подступает рвота, и в то же время в животе порхают бабочки. Моя грудь вздымается и опадает из-за частого поверхностного дыхания.

Я смотрю в зеркало.