Пенелопа Дуглас - Доверие [litres]

Ремень облегает мое запястье наподобие наручника, свободная часть свисает вниз. Перестаю дышать. В воображении всплывает образ: Калеб хватает его, привязывает к своей кровати над головой какой-то девушки, дергает, отчего ее тело содрогается.

Испускаю стон.

Господи . Качая головой, снимаю аксессуар и швыряю обратно в сторону кровати. Я недостаточно взрослая для такого. И… у меня два запястья, а он подарил только один ремень. Милая попытка внушить мне страх, Ной.

Снова задрожав, перевожу взгляд к камину. Дрова закончились. Отлично.

Бросаю одеяло на кровать, выскакиваю в коридор и бегу вниз по лестнице. Черт, в мастерскую не пойду, слишком холодно.

В камине гостиной до сих пор потрескивает огонь, и я торопливо направляюсь к сложенным возле него дровам. Не удержавшись, разворачиваюсь и слегка наклоняюсь, чтобы согреть задние поверхности бедер. Руки тоже тяну к огню, шевелю пальцами, наслаждаясь теплом.

Подняв голову, замечаю Калеба, сидящего в кожаном кресле менее чем в метре от меня. Он наблюдает за мной. На его коленях лежит дробовик, пальцы держат горлышко пивной бутылки.

Я выпрямляюсь; волоски на моем теле встают дыбом.

– Все нормально?

Парень слегка сутулится, его длинные ноги согнуты в коленях под прямым углом, огонь бликует на обнаженной груди.

– Я знаю, что ты меня понимаешь. Знаю, что можешь кивать. Или обмениваться записками. Почему ты не хочешь общаться со мной?

Из-за отблесков пламени его глаза буквально сияют. Калеб продолжает пристально смотреть, и я хмурюсь.

Он ведет себя как животное. Лишь ест, спит и…

Дверь мастерской открывается, потом закрывается. Отрываю взгляд от Калеба и вижу Ноя, вошедшего в комнату. Он тоже с ружьем.

– И тебе не спится? – спрашивает парень, проверяя замки на входной двери.

– Замерзла, – отвечаю я. – Пришла за дровами.

Почему они не спят? И вооружены? Мне казалось, мы в безопасности.

– Посмотришь фильм с нами? – предлагает он.

– Вы же говорили, что сюда никто не сможет добраться.

Ной плюхается на диван, положив оружие на подлокотник.

– Не сможет.

– Тогда почему вы охраняете дом?

– Предосторожность.

– Для чего? – настаиваю я, почти забавляясь. – Вы действительно планируете стрелять в офицеров полиции, если они придут?

Он качает головой.

– Не в них.

Бросаю взгляд на Калеба, который, глядя на огонь, делает глоток пива, после чего опять смотрю на Ноя.

Он, похоже, замечает озадаченное выражение на моем лице, потому что быстро поясняет:

– Холкомб с дружками в курсе, что зимой они нам здесь не страшны, – подмечает парень, – но и… мы не страшны тем, кто остался в городе. – Подхватив бутылку с кофейного столика, он откручивает крышку, бросает ее около лампы. – Окажись снег недостаточно плотным, с него станется устроить нам засаду и попытаться увезти тебя до того, как мы проснемся, а утром лишимся возможности последовать за тобой в такую погоду.

Значит…

Окидываю братьев взглядом.

– Вы меня охраняете?

В ответ Ной притворно улыбается.

Они бодрствуют в час ночи, вооружены и стоят на страже ради меня?

– Ахххххх – воркую я, наигранно всхлипнув и приложив ладонь к сердцу.

– Заткнись, – ворчит он.

Тихо засмеявшись, иду в кухню, достаю пиво из холодильника.

– Ну а что случится потом? – интересуюсь, сев по-турецки на диван рядом с Ноем. – Когда растает снег, у Калеба будут проблемы?

В сегодняшнем инциденте виноваты местные, однако, если бы я не пришла в бар, уверена, ничего бы не произошло.

– Ты не виновата, – уверяет парень и включает пультом телевизор. – Они не просто так тебя искали.

– Почему?

Он глубоко вздыхает.

– Потому что некоторым мало своей доли. Они хотят получить все.

Я изучаю его, пока он пролистывает каталог фильмов. Не совсем понимаю, о чем Ной говорит, но, исходя из услышанного, все началось еще до моего появления. Стянув плед со спинки дивана, укрываю ноги и отпиваю пиво.

В гостиной воцаряется тишина, пока мы выбираем, что посмотреть, правда я едва обращаю внимание на экран. Ной в черных пижамных брюках и белой футболке без рукавов. Его кожа по-прежнему очень загорелая, гладкая. Хочется закатить глаза от того, что я это заметила. Просто мне редко выдается шанс побездельничать с ними. Парни часто засиживаются допоздна, смотря телевизор, но я к концу дня бываю настолько измотана, что изнываю по своей постели. В итоге он останавливается на каком-то фильме с молодым Томом Крузом.

Не выпуская пиво из рук, откидываю голову назад и пытаюсь увлечься просмотром.

Единственное, что знаю про этот фильм – герой танцует в нижнем белье. Я ловлю себя на том, как постоянно поглядываю на Калеба в надежде увидеть любые признаки воодушевления. Или, возможно, притопывание ногой в такт музыке.

Однако его лицо скрыто за изгибом спинки кресла, а тело почти не меняет положения.

Саундтрек в исполнении Tangerine Dream вполне достойный. К сожалению, Том (или Джоэл) – хороший мальчик, который старается потерять девственность по указу своих глупых друзей, когда его родители уезжают из города на несколько дней. И что же он делает? Нанимает шлюху и превращает родной дом в бордель. Это всего-навсего мужская подростковая фантазия. Поверить не могу, что данный фильм принес Крузу широкую известность.

Закатив глаза, скрещиваю руки на груди.

– Какое идиотское кино.

– Да ну? – спрашивает Ной, наблюдая за сценой, где Джоэл и Лана занимаются сексом… при людях… в поезде. – Твой смех посылает мне противоречивые сигналы.

Я ни разу не засмеялась. Комедийная составляющая тут никудышная.

Сделав глоток пива, Ной сообщает:

– Я примерно так же лишился девственности.

Посмотрев на него, вскидываю бровь.

– С проституткой?

– С женщиной постарше, которая хотела от меня только одного.

– Твоих денег?

Слышится тихий смех. Перевожу взгляд на Калеба и замечаю, как его грудь и живот слегка сотрясаются. Неужели я только что?.. Неужели он?..

О боже. Он посмеялся. Над моей шуткой.

Допив пиво, ставлю бутылку на кофейный столик. Темную комнату освещает лишь огонь в камине.

– Что ж, я сожалею, что для вас обоих сегодняшний вечер не закончился лучше.

– Ты о чем?

– Последний шанс пригласить ночных посетительниц, – поддразниваю я. – Теперь всю зиму не с чем будет играть.

Несколько секунд Ной сидит молча с таким видом, будто над чем-то размышляет.

– Возможно.

Я прищуриваюсь.

Возможно…

– Ты прав. Вы ведь не можете быть единственными людьми на этой горе, да? – спрашиваю, кивнув. – Здесь должны жить и другие горцы.

Он устремляет взгляд на меня.

– Извини, что?

– Больше теплых тел, – поясняю я, сохраняя невозмутимое выражение лица. – Наверняка есть еще коттеджи, в которых зимуют другие мужчины, не так ли? Все в порядке. В тюрьмах такое случается – люди на время заточения становятся геями.