Елена Попова - Песня блистающей химеры

Но уже прощаясь в тесном коридорчике, Димка совсем уже не сдержал­ся и таки выговорил то, что кипело в нем весь вечер, — что-де Мишаня сам виноват, что такие, как он, сами виноваты — надо работать, а не лениться. А те, кто ленится, — так и будут жить в крохотных неудобных квартирках, и ничего хорошего в их такой жизни он, Димка, не видит. Он был сильно под хмельком и даже пошатывался.

Тогда дочь Мишани вернулась на кухню, где лежали подаренные им день­ги, и сунула в карман Димкиного пальто:

— Спасибо. Нам хватает.

Димка был пьян, но соображал все довольно четко. Ему было непри­ятно, но ничего исправить он уже не мог. Мишаня гордился дочерью. Был он очень бледен.

— Не узнаешь? Я же Люда, Люда Попова...

Тяжелое лицо потекло вниз... Усталый взгляд, глухой голос, тихий укор.

— Я же Люда... Люда Попова... Я овдовела...

«Боже! — подумала Маша. — Ведь она действительно считает себя его вдовой. Каждый пишет свою историю жизни, свой миф, и непонятно, где правда, а где ложь. И рассказывает ее другим, как первобытные охотники у костра».

Маша Александрова выдала замуж дочь и продолжала жить в трезвом и жестком мире, в котором жили уже все. В мире без иллюзий.

Но иногда на нее накатывало необычное чувство, лица людей, которых она когда-либо знала, чередой проходили перед ее глазами, людей — «жите­лей нашего города», и какой-то голос шептал: нет, все не случайно, все не напрасно, все так, как должно быть. Каждый приходит в свое время и в свое пространство , приходит разгадывать их и свою тайну и, не раз­гадав ее здесь, продолжает разгадывать ее...

Души их ушли в КОСМОС, в бессмертную вечность, непостижимую для человеческого ума, но они не растворятся, не исчезнут, не обезличатся там, и когда-нибудь КОСМОС откликнется... их голосами.