Сергей Личис - На свободу!

«Конечно, – согласился я и добавил – когда Вы теперь, отец Арсений, придете ко мне?»

«Не знаю. Как я решу этот вопрос с твоим начальством. Молись и проси Бога, да даст Он тебе, ибо просящему дано будет! Ну, теперь все. Мне нужно идти».

Батюшка благословил меня и вышел.

***

Начальник тюрьмы дал разрешение священнику на мое причащение и передачу духовной литературы. Раз в три недели мы встречались с отцом Арсением и совершали служебную литургию. Он меня причащал, а после, мы вели вместе интересную беседу о том, что я прочитал: разговаривали о духовности, и не только. Я шаг за шагом стал разбираться в церковных книгах и понял, что на самом деле ограничений в церкви нет, что все ограничения были сделаны для того, чтобы человек не совершил плохого. Узнал, что наша русская православная церковь сейчас в большом упадке, потому что церковному просвещению людей уделяется очень мало времени. Но есть и хорошее: есть приходы и даже целые общины, делающие много, как для себя и церкви, так и для людей.

Раз в день меня выводили побывать на час на свежем воздухе. Через решетку вверху можно было видеть небо и проплывавшие по нему облака. Вечерами, в камере, я снова слышал звон колоколов, и, внутри меня, уже не было безумного стремления покинуть это узкое, страшное место: место моего пожизненного заключения. Внутри меня царила благость и спокойствие. Я продолжал записывать все то, что со мной происходит, в надежде, что все эти записи когда-нибудь попадут в руки читателя, и человек, читающий эти строки, задумался бы о смысле жизни, направил бы ее в нужное русло, не делал ошибок…

Моя камера была переполнена книгами духовной литературы. Но наряду с духовной литературой, я стал читать и классическую. По словам батюшки, вся классика по своей сути духовна, а еще, у каждого человека от рождения заложен талант, и каждый человек призван его реализовывать.

Как ни странно было для меня, но я понял, что мое призвание – написание книги, которая поможет обратить людей к Богу и к Церкви, книги, которую я сейчас пишу…

Шли дни. Мое время нахождения в тюрьме наполнялось смирением. Здешнее присутствие уже не было пустым и угрюмым, как я его чувствовал до своего настоящего прихода к Богу и Церкви. Оно приобрело смысл. Смысл в том, что мы должны задуматься и делать все возможное, чтобы этот мир преобразить, начиная с самих себя. И этому может помочь только Бог!

Я призываю всех читателей и людей безразличных к вере задуматься о своей жизни. Попросить Бога и с Его помощью начать свое собственное просвещение. Каждый, даже считающий себя совсем неисправимым человеком, может увидеть чудо, которое с ним сотворит Бог, как это стало со мной.

****

Встать! Лицом к стене!

Меня ведут в место, где разрешены встречи. За стеклом я вижу Шалтуя. Он сидит вполоборота ко мне, нервно куря сигарету. Я отодвинул стул и присел с противоположной стороны стекла. Алексей был бледный, худой и небритый.

«Привет!» – буркнул он.

«Здравствуй ! Что случилось? Почему тебя так долго не было?»– спросил я

«Чурака повесили», – его голос дрогнул.

«Кто?» – спросил я.

«Чурака повесили, у Башила передоз, Никита вскрылся, – продолжал мой кореш обреченным тоном, не слыша вопроса. – Прикидываешь? Короче, у нас проблемы!»

«Эти проблемы так и будут, пока человек не обратится к Богу! – сказал я. – Все так и будет дальше!»

Леха молча курил и казалось совсем меня не слушал.

«Я не знаю, что теперь… – продолжал он, – завтра или меня пришьют, или я сам вздернусь». Он ненадолго замолчал, смотря вперед себя. Его взгляд был каким-то отрешенным.

«Ты читал то, что я тебя просил?» – я прервал его молчание.

Он посмотрел прямо мне в глаза и заорал так, что стены содрогнулись.

«Серега, ты чего? Совсем охренел! Ты здесь закрылся, сидишь под замком и читаешь и даже не знаешь, что там на свободе творится! Вот, так просто себе сидишь и читаешь! Что я должен был по-твоему, читать? Что? У меня много всяких дел! Я на свободе! Я делаю то, что я хочу! Зачем мне что-то читать? Это у тебя здесь кукундер съехал! А у меня есть нормальная жизнь! Без твоих нравоучений и божественных книг!!!»

«Тихо… тихо, Алексей, – успокаивал я его, – Тебя никто не трогает. Не кричи, пожалуйста!»

«Чего не кричи? Чего не кричи? Это тебе здесь делать нечего, а там!!! Там твои друзья И они умирают, – он орать. – Это ты здесь, а мы – там! Все! И у нас нормальная жизнь! На свободе, мы!»

«Разве это нормальная жизнь? – возразил я, – это ты считаешь нормальным?»

Он гневно посмотрел мне в глаза и, скрипя зубами, заорал: «Ты! Ты!… Ты знаешь?!!! Знаешь, ты!............! Тебя нет! Ты умер! Ты умер для всех! Тебя забыли! Ты мертвец! Только я ходил к тебе! Только я один у тебя был! Ты!…. Ты нищий, убогий, никому ненужный заключенный! Ты никому не нужен! Ты один из всех этих чертей, которые лохи! Ты черт! Ха, ха, ха… Ты чертило! Ха, ха, ха…. Пошел ты!!!»– Алексей стал истерически смеяться, затем он плюнул в стекло и двинулся на выход.

Вот, и закончилось мое общение с бывшими друзьями. Я лишился информации обо всех моих знакомых и обо всем своем БЫВШЕМ мире на свободе.

****

Время шло… Я писал свою книгу-откровение, и, совсем перестал интересоваться временем. Но не смотря на то, что время для меня остановилось, мысли о свободе, как бы то ни было, никогда не покидали меня. Я скучал по воле, но смирился с тем, что я буду всю оставшуюся жизнь только здесь, в этой тесной одиночной камере. Но, все же, внутри меня жила несбыточная мечта, надежда…В своих утренних и вечерних молитвах я всегда просил Бога, что если Ему будет угодно, чтобы я все-таки когда-нибудь покинул это место и обрел свободу. Тогда я смог бы увидеть не только стены и железные решетки, но и сказочный мир воли: небо, солнце, звезды, церковь и …людей… Вечерами я зажигал лампадку перед иконами, которые мне принес отец Арсений и целиком погружался в безмолвную тишину. В этой тишине я разговаривал с Богом. Так шло время. Время надежды…

***

Однажды утром, за дверью камеры раздались голоса. Что это? Странно…Сегодня я не должен никуда выходить. На пороге надзиратель. Он ведет меня в комнату для свидания. Кто там может быть? Может быть, это Шалтуй? Прошло уже очень много времени, много лет c с нашей последней встречи.

Я вошел в комнату, дождался, когда закроется за мной дверь. Вошел охранник, а после, через несколько секунд женщина, лет тридцати. Красивая. С гордой осанкой.

Сначала я подумал, что она из нотариальной конторы, может, даже адвокат. Отодвинув стул, женщина присела, повернув голову в сторону охранника, сказала, спасибо. Она какое-то время смотрела на меня, изучая, затем мягко сказала: « Здравствуйте!.. Может быть, присядете?– затем добавила,– Вы не помните меня?»