Сергей Личис - На свободу!

Я молчал, и пытался понять, что ей нужно.

« А, Вы почти не изменились, – продолжала она. – точнее, нет, внешне Вы, конечно, поменялись, но Ваши глаза остались такими же добрыми, как и тогда… Хотя нет, они стали еще добрее».

Мне никогда таких слов не говорили.

«Вы не помните меня? – она внимательно посмотрела мне прямо в глаза, – знаете, а у нас сейчас с мужем двое детей. У моего мужа свое предприятие…. После нашей встречи… , именно, благодаря Вам я решила изменить все в своей жизни… Поступила в институт, закончила аспирантуру… У меня сейчас очень хорошая работа… Я работаю со своим мужем… Вы не поверите, но именно он настоял, чтобы я сходила к Вам. Я ведь ему призналась и рассказала о том, как и где мы с Вами виделись и при каких обстоятельствах. Он все понял, и… простил меня. А еще, мы с ним каждое воскресенье, вместе с детьми стараемся ходить в церковь и причащаться. Между прочим, сначала он не хотел ходить в храм: говорил, что это все сказки и выдумки. Но, когда мы с ним пошли на оглашение при русской православной церкви, он изменился и стал заниматься благотворительностью, помогать детям… А, Вы, правда, не помните меня?»

Я был поражен! Как быстро пролетело время. Сколько же времени прошло с тех пор? Передо мной стояла та, молоденькая девушка Лена… Теперь, она уже совсем взрослая, полностью сформировавшаяся женщина, пришла ко мне и …благодарила. Я не смог вымолвить ни слова и только смотрел на нее.

«Я зашла, – она опять продолжила, – чтобы сказать огромное человеческое спасибо за сказанные тогда слова, благодаря которым, я полностью изменила свою жизнь. Именно Вы перевернули все во мне… Спасибо Вам большое! Я всегда буду помнить об этом!».

Она опустила глаза, затем резко встала и, повернувшись ко мне спиной, отбивая каблучками шаг за шагом, пошла на выход. «Храни Вас Господь Бог!»,– промолвил я. Остановившись и услышав мои слова, Лена улыбнулась и, кивнув головой, вышла из комнаты.

На обратном пути в свою одиночную камеру, я всем сердцем благодарил Бога за то, что хоть что-то полезное сделал, не для себя, а именно для Него. Я не получил ничего материального. Но я получил духовную радость, которая превосходила все. Моя Душа парила от сознания того, что я помог измениться человеку к лучшему. Спасибо, Господи!

****

Утро следующего дня. Я в камере. Засов отодвигается. На выход! Что там опять случилось? Опять ко мне гости? Давно такого не было.

Я шел по бесконечным тюремным коридорам, и думал, что мы идем опять в комнату для свиданий. Но это было не так. Шли очень долго. Я исполнял указания конвоира, останавливаясь и поворачиваясь к стене для того, чтобы он открывал следующие двери. Мы поворачивали то налево, то направо, то спускались по ступенькам, то поднимались по ним. Наконец, открылась деревянная дверь, и я услышал слова, что заключенный доставлен.

«Здравствуйте, – сказал мне человек в погонах полковника, сидящий за столом, пожизненно заключенный Сергей Лио?»

«Да,» – ответил я.

«Отстегните заключенному наручники сзади и пристигните их спереди», – приказал он, и его приказ был немедленно выполнен.

«Присаживайтесь, – пригласил он за стол, – вы знаете, кто я? Я начальник тюрьмы. Хозяин, по – вашему. Вы знаете, что случилось с Вашими товарищами?»

Я молча покачал головой.

«Последний из вашей банды покончил жизнь самоубийством еще в 2004 году. Никого нет в живых, за исключением Алексея … Судьба же Вашего друга не известна. Он пропал после вашего последнего свидания с ним», – сказал он, глядя на меня.

Странно, неужели это было так давно?

«Теперь о главном,– продолжал тюремщик, – мы рассмотрели Ваше прошение и вызвали сюда, чтобы поговорить с Вами».

«Какое прошение?»– в горле у меня пересохло.

«Прошение, которое Вы писали еще в 1993 году: о Вашем помиловании и изменении меры пресечения наказания».

В моих глазах потемнело…

« Итак…– продолжал начальник тюрьмы, – мы рассмотрели Ваше прошение и решили, что мера пресечения, гражданина Сергей Лио, вправе быть обжалованной. Ваша мера пресечения может быть изменена от пожизненного заключения на пятнадцать лет, при условии, если за вами не будет наблюдаться попытки вернуться к прежнему образу жизни. Сейчас, две тысячи восьмой год. Вам тридцать пять лет, Сергей. Срок вашего прошения 15 лет. Генеральная прокуратура, и генеральный суд, выдали постановление о Вашем освобождении. И сейчас Вы, подписав ряд документов, можете, минуя камеры, идти в сопровождении охраны-конвоя на выход. Ваши личные вещи сможете получить по прошествии суток вместе с документами о освобождении. Вы – свободны!»

У меня подкосились ноги, закружилась голова, я присел на корточки, чтобы не упасть.

«Ну что, голова кружится?»– улыбался начальник.

«Я чуть посижу, ладно?» – прошептал я.

«Ладно! Сиди, сиди, – разрешил полковник, – пятнадцать лет все-таки просидел и даже не смог предположить, что такое будет. От такого не только голова закружится! Снимите наручники с него,» – скомандовал он охране.

«Вот, ручка, – он протянул ее мне, – вы должны подписать документ о том, что со всем сказанным ознакомлены».

Буквы постановления плыли у меня перед глазами, их застилали горькие, горячие слезы. Они хлынули мощным водопадным потоком по моим небритым щекам. Слезы.. Слезы скатывались и падали крупными каплями на тюремный пол. Я пакал… Впервые с детства я плакал и, это были слезы освобождения и радости. Я уткнулся в рукав робы и стал их вытирать.

«Где у Вас восток?»

«Там,» – указал он мне удивленно

Я упал на колени: «Благодарю Тебя, Владыка, что сотворил сие Ты для меня!»

***

Был девятый час утра. Меня вывели во двор тюрьмы. Я шел по узким тюремным улочкам с высокими зданиями тюрьмы с обоих сторон. В лицо ударил весенний, теплый ветерок. Я все еще шел в сопровождении охраны, но близился конец этому тюремному аду, в котором я провел свои 15 лет жизни…

Наконец, вот они, высокие, метров шесть в высоту, ворота. Это последнее, что меня держит здесь.

Ожидание…Минуты, кажутся вечностью… Заработал двигатель, и ворота стали медленно смещаться влево. Мое сердце бешено колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди…Секунда, две, три… Я всего лишь на мгновенье закрыл глаза и резко открыл….

Яркое, утреннее солнце ослепило меня. И это чувство было восхитительным!

Я забыл за пятнадцать лет, что нужно щурить глаза, когда светит солнце, но сейчас я вспомнил. Впереди меня была дорога. Вдалеке ее, на холме, я увидел храм с играющими на солнце куполами.

«Отец Арсений, – подумал я. – Я сейчас пойду к нему. Да, именно сейчас, я пойду к нему!»

Я шел по дороге, а навстречу, мчались машины. В них сидели люди, и они совершенно не понимали, какое богатство они имеют вокруг! Свобода!!! О, как же мало всего, оказывается нужно человеку для того, чтобы быть счастливым!