Валерий Юабов - Долгая дорога

Вот так превратился наш образцовый босс, наш мужественный капитан корабля, в какого-то Степу Лиходеева, беспутного директора Варьете из того же романа Булгакова, с которого я начал свой рассказ. Впрочем, кто-то нам рассказал, что Рон и прежде был довольно непутевым парнем. Не раз поступал на работу, но, горячо начав, вскоре распускался, бросал…

Ну а мы, агенты? Не слыша команды с «капитанского мостика», мы тоже распустились? Ну, не совсем так, конечно, но настроение «на корабле» изменялось. Мы нервничали, отношения между нами стали портиться, мои коллеги оказались совсем не такими порядочными, как я считал. И подтверждение этому я получил очень неприятное.

Мой энергичный друг Марик и я, поднакопив немного денег, решили инвестировать их в кооперативные квартиры. Я приобрел однокомнатную, чтобы сдавать ее в аренду. Поместил – за свой счет, конечно, объявление в газете, а телефонный номер дал нашей конторы (тот, который агентами обычно не использовался). Сказал об этом секретарше Саре и успокоился. Да, собственно, к чему мне было всем сообщать о своих личных сделках? Ни Рон, ни Нэнси со мной о своих делах тоже не говорили. Несколько человек мне уже позвонили, шли переговоры.

И вот как-то возвращаюсь я в контору с одной из встреч, подхожу к своему столу и застываю в изумлении. Мой ли это стол? Ни бумаг, ни настольного календаря. Пусто!

Когда я вошел, Нэнси почему-то поспешно выбежала на улицу. Сара сидела, наклонив голову…

Слыша, как стучит мое сердце, я направился к боссу, за перегородку.

– Что происходит? Я уволен?

– Ты сначала ответь: с каких это пор ты воруешь у меня клиентов? – спросил Рон монотонно. Но на меня он глядел со злобой.

Последовало бурное объяснение. Нэнси Богдан – я знал, что Нэнси подхалимка, но она оказалась и завистницей – настучала боссу, что я, принимая звонки его клиентов, обслуживаю их для себя, присваиваю деньги!

Голос мой, вероятно, не раз дрожал и прерывался от обиды, пока я рассказывал Рону о кооперативной квартире и объявлениях. Неужели же это преступление, если я использую телефон конторы?

– Нет, нет, что ты! – сказал Рон. Он извинился передо мной. Но… Сердечности не было в его голосе да и вообще… Это уже был не тот Рон!

С Нэнси я объяснился довольно грубо и однозначно. Принес в контору кирпич, поставил на край своего стола и подложил под него записку: «Нэнси, будешь совать нос не в свои дела, получишь вот этим кирпичом по голове». О, я не сомневался, что Нэнси, как только я выйду, подбежит посмотреть на кирпич и записку прочтет! Но ведь вызов был брошен не только ей. Я как бы выражал мое неприятие всего, что происходило на фирме. Работать у Рона мне представлялось бессмысленным. Да уже и не хотелось, совсем не хотелось!

– Не знаю, как быть, – жаловался я новому приятелю, Давиду Кесселю. Мы виделись теперь с ним довольно часто, и не только по делу. Постепенно мы становились друзьями. Я замечал, что Давиду нравится мое отношение к работе, мое, если так можно выразиться, кипучее стремление действовать, добиваться успеха. У меня вызывали глубокое уважение его рассудительность и осторожность, деловая хватка, умение анализировать.

Как-то Давид пригласил меня в свою контору. О, тут я понял, что многие черты Давида получили развитие именно в этой фирме!

Первое впечатление: я попал в муравейник. Восемь отделений – соответственно комнат. Гул голосов. Телефонные звонки, мерцающие мониторы компьютеров. Множество людей – и агентов, и посетителей, – снующих вроде бы туда-сюда… Но очень быстро я заметил, что в этом муравейнике господствует слаженность, четкость, деловитость. Никто здесь не «снует» без толку, у всех свое место, свое дело. Я почувствовал ритм, ритм серьезного, крепкого бизнеса.

В одной из комнат – она была со стеклянной стеной, – я увидел плотного, с гладко выбритой головой человека в очках. Давид чуть прикоснулся ко мне плечом, но я уже и сам понял, что это босс, Тед Металиус. Мы постояли, поглядели на него, я попросил Давида не торопиться. Мне понравилось и выражение лица Теда, и то, как он энергично жестикулирует, даже как трубку телефонную берет, как бумаги подписывает. Уж он то, несомненно, был капитаном… А может, точнее было бы его сравнить с дирижером большого оркестра. С дирижером первоклассным, у которого есть чему поучиться музыкантам.

«Да, я здесь многому научился», – кивнул Давид, когда я поделился с ним впечатлениями. Он рассказал мне, что Тед в прошлом – бухгалтер, зарабатывал составлением налоговых отчетов. Агентство по торговле недвижимостью он открыл в начале семидесятых, но фирма довольно долго прозябала, да и годы были застойные. Дела пошли, когда Тед пригласил менеджером Давида Йорка, бывшего учителя. Он оказался человеком ярким и талантливым, генератором новых идей. Начав заниматься набором и подготовкой агентов, Давид ввел систему трехмесячного интенсивного обучения новичков, имевших всего 45-часовую подготовку. Основой основ деятельности агентов Йорк считал умение поддержать свой имидж, то есть показать себя с наилучшей стороны и в деловом отношении, и в личном, пробудить в каждом клиенте симпатию и желание довериться. Он рассказывал новичкам, как это делать, учил их непростому искусству знакомиться. Требовал, чтобы они, не жалея времени и сил, вели непрестанные поиски новых клиентов.

Вы сами понимаете, о ком я подумал, как только Давид начал мне рассказывать о Йорке. О Томе Хопкинсе, конечно, о моем кумире! А уж как дошло до неустанных поисков клиентов, вспомнил я о камушках, они теперь и в моем кармане постоянно побрякивали!

– Словом, помог Давид Йорк фирме «Металиус» встать на ноги, – сказал Давид. – Да не только встать, подняться очень высоко. Я, понимаешь ли, нашел здесь себя не потому только, что бизнес большой. То, как здесь поставлено дело, вот что важно и ценно для меня. Это по моему характеру. Железный порядок, высокий профессионализм… Три года здесь работаю и чувствую себя все увереннее. Думаю, что покину «Металиус», только если свою фирму заведу.

– Ты что? – удивился я. – Какую еще свою фирму? И зачем? Что может быть лучше «Металиуса»?

– Ну, знаешь… – Давид чуть пожал плечами. – Могут появиться причины. Иной раз неожиданные…

Вскоре я понял, что хотел сказать мой прозорливый приятель.

Это, конечно, случайность, но крах нашей «В and В» почти совпал со знаменитым крахом Нью-Йоркской фондовой биржи. День 19 октября 1987 года вошел в историю мировой экономики, как «черный понедельник». Марк, мой всезнающий друг, в день краха позвонил по телефону, и я тут же получил все необходимые разъяснения.

Впрочем, и без краха телефоны в конторе к этому времени почти совсем притихли. Месяца два прошли почти в полной бездеятельности. И, наконец, Рон сообщил нам, что продает свой бизнес.