Валерий Юабов - Долгая дорога

ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЕ БОИТСЯ ВРЕМЕНИ. ВЫ ДОКАЗАЛИ, ЧТО ВРЕМЯ БОИТСЯ ЗНАНИЙ. ПРОШЛИ ВЕКА С ТЕХ ПОР, КАК ВАС НЕТ, НО ЗНАНИЯ И МУДРОСТЬ ВАШИ ДО СИХ ПОР С НАМИ И ОСТАНУТСЯ С ЛЮДЬМИ НАВЕЧНО!

Каждое утро, встав с постели, дети произносили эту клятву. Вряд ли они (особенно Вика) хорошо понимали смысл того, что я сочинил, но романтику, торжественность клятвы чувствовали.

Очень интересно было наблюдать, как дети произносят клятву. Я напечатал ее на английском и русском. Даня – ему было тогда семь лет – читал очень серьезно, широко открыв глаза и водя пальцем по строчкам. Вероятно, процесс чтения казался ему более торжественным – ведь на самом-то деле он очень скоро выучил клятву наизусть. Вике читать по-русски было трудновато, но братец ей помогал.

Постепенно приходило и понимание смысла – не очень глубокое, конечно, но все же… Я ведь рассказывал детям, где и когда жил каждый из этих ученых, почему его труды и открытия оказались такими важными для людей, как они передавались из страны в страну, из века в век…

Должен признаться, что на этом моя тяга к ритуалам не закончилась.

Поднимались мы с детьми очень рано и обычно еще наверху, перед тем, как спуститься вниз, наблюдали восход Солнца. К сожалению, не сам восход – горизонт заслоняли дома, – но видны были первые солнечные лучи, озарявшие стену соседнего здания. Мы любовались этими бликами, меняющими цвет, густеющими, набирающими яркость. И вот нашел я в какой-то книге очень оригинальный, на мой взгляд, призыв к тому, как надо встречать восход. Вот он – в переводе с английского.

КАЖДОЕ УТРО В АФРИКЕ ПРОСЫПАЕТСЯ ГАЗЕЛЬ. ОНА ЗНАЕТ, ЧТО СЕГОДНЯ ДОЛЖНА УБЕЖАТЬ ОТ САМОГО БЫСТРОГО ЛЬВА, ЧТОБ НЕ БЫТЬ СЪЕДЕННОЙ.

КАЖДОЕ УТРО В АФРИКЕ ПРОСЫПАЕТСЯ ЛЕВ. ОН ЗНАЕТ, ЧТО СЕГОДНЯ ОН ДОЛЖЕН ДОГНАТЬ САМУЮ МЕДЛЕННУЮ ГАЗЕЛЬ, ЧТОБЫ НЕ ОСТАТЬСЯ ГОЛОДНЫМ.

НЕ ВАЖНО, КТО ТЫ – ЛЕВ ИЛИ ГАЗЕЛЬ. КОГДА СОЛНЦЕ ВСТАЕТ – НАЧИНАЙ БЕГ!

Эта маленькая притча имеет, конечно, и глубокий философский смысл. Кстати, если вдуматься – не очень-то оптимистичный, правда? Но я считал: главный смысл притчи – в том, что она призывает постоянно быть энергичным. Я ее записал – и мы с детьми стали именно так приветствовать восходящее светило.

Постоянно будь энергичным. Будь деятельным… Можно, пожалуй, сказать, что главная суть моих требований к детям основывалась именно на этом. Не слишком ли многого я от них хотел? Мне казалось, что нет. Ведь те же самые требования предъявлял я и к себе – значит, поступал справедливо. Сам рано встаю – и от них вправе этого требовать. Сам постоянно, чуть ли не каждый день, ставлю перед собой некую задачу – и детей к этому же приучаю.

Лежит в моем семейном архиве тетрадь, заполненная детскими руками. Вот одна-две записи из нее:

«Прошу купить мне в подарок водяное ружье фирмы «Супер Сокер». За это обязуюсь читать «Таинственный остров» Жюль Верна, по 10 страниц в день, пока не прочту все. Даниэл».

«Прошу взять меня в круиз к Карибским островам. До круиза прочту книгу «Дракула». Вика». Вероятно, это был не лучший способ прививать любовь к чтению, но хорошо, что хоть так пытались… Конечно, дети давали и другие обещания. При этом выполняли их без обмана. На каждой странице тетрадки, на каждом «обязательстве» – моею собственной рукой написано: «Достигнуто». Для большей торжественности – красными чернилами.

Требования… Строгость… Контроль… Ну а как с воспитанием духовного мира? Главных ценностей человеческой личности – доброты, отзывчивости, чувства товарищества. Признаться, я не задавался такими целями. Уверен, что Света и мама давали детям в этом смысле гораздо больше, чем я. Давали собственными своими качествами, своей нежностью, своим отношением. Но что-то мы, конечно, упускали. Да и ошибок, вероятно, делали немало.

Нашел я недавно в своем дневнике такую запись: «Ханан скопил 50 долларов и пересчитывает каждый день». Прочел – и тут же вспомнил: захожу вечером в детскую, а Данька сидит на полу и сосредоточенно, шевеля губами, пересчитывает денежки из копилки. «Откуда у тебя столько?» – «Заработал! Делал лимонад и продавал в школе». Сознаюсь: я порадовался, что у моего ребенка такие коммерческие таланты! Кстати, позже выяснилось, что Данька за плату помогал одноклассникам делать домашние задания… Мне почему-то не пришло в голову, что брать деньги за помощь своим товарищам или чем-то торговать в классе стыдно, что в определенных обстоятельствах законы коммерции безнравственны… Этот маленький коммерсант даже у сестренки брал деньги за то, что катал ее на спине по ковру гостиной! Двадцать пять центов – за круг. Еще столько же – чтобы остановился и дал слезть… И Вика – кроткое создание – платила! Слава богу, что когда Данька подрос его умение подзаработать (а он с пятнадцати лет сам обеспечивал свои карманные расходы) не переросло ни в жадность, ни в желание нажиться на ближнем! Но повторю: это – не наша заслуга…

Вика была гораздо бескорыстнее, добрее. Ей и в голову не приходило требовать деньги за те услуги, которые она то и дело оказывала брату. Скажем, за то, что перед сном она бегала наверх, чтобы включить свет в спальне Ханана: он боялся темноты. А вот – комическая сценка, которая, вероятно, повторялась не раз… Данька (ему семь лет) так безобразничал на уроке музыки, что мне пришлось поставить его в угол. Данька громко ревет (выйти из угла он не может, я нахожусь неподалеку) – и призывает сестру: «Вика, ну где ты? Спаси меня!»

Этим воплем погибающего – Save me! – Данька постоянно призывал на помощь свою добрую сестренку. И она тут же откликалась. Вот и теперь подходит к Даньке, чтобы встать рядом с ним.

– Рядом не разрешаю! – Я все еще зол на сына, но ведь и доброту дочурки нельзя не оценить. – Ты, Вика, можешь стать в соседний угол. И оба – лицом к стене!

Моя рыженькая Викулька, опустив головку, исподлобья поглядывая на сердитого папу, подходит к другому углу. Ханан уже не ревет, а только всхлипывает. Через какое-то время слышу: «Вика, что молчишь? Расскажи что-нибудь»…

Часто ли я наказывал детей? Ну, не очень, но… Вот забежишь днем с работы домой – и еще с улицы слышишь визг и вопли. В гостиной идет бой, летят подушки, по всему полу разбросаны книги и журналы. Увидев меня, мама выглядывает из кухни, разводит руками – что, мол, я могу с ними поделать? Тут, ясное дело, дети получают взбучку. То в углу постоят, то лишаются обещанного подарка. Комнату сына я прозвал «Зона бедствия». Не сам придумал – так гласило одно из объявлений на его дверях: Danger Zone! Что вполне соответствовало действительности: зайти в «зону» было почти невозможно. Не помогали ни просьбы, ни наказания.

… Прошли годы. Недавно зашел я к Даниэлу – и вижу: стоят у него на подоконнике пластиковые солдатики. Я расхохотался: «Что это – снова в игрушки играешь?» – «В детстве ты отбирал их у меня, – буркнул сын. – Не разрешал играть». Я даже расстроился – неужели не разрешал? Не помню… Скорее всего, рассердился вечером, увидев, что творится в детской комнате – и наказал: забрал солдатиков. О причине наказания Данька позабыл. А обида, что отобрал – осталась…