Валерий Юабов - Эстер

Отец Мухитдина был человеком физически сильным. В свои шестьдесят лет он мог притащить с базара в каждой руке по мешку муки. Каждый мешок – 30 кг веса!

Врачам андижанской больницы Умар-углы Инам не доверял: что могли сделать врачи, которые считали его сына безнадежным? Мудрый человек знаком был с восточной медициной, основанной Авиценной. Потому и увез он Мухитдина из больницы, что узнал: неподалеку, в Джелалабаде, живет замечательный восточный лекарь: табиб Абдулхаким Бобо, старый уйгур, изгнанный из коммунистического Китая, из Синьцзяна. Неподвижного, полуживого Мухитдина пришлось везти к табибу, уложив кое-как на заднее сидение машины Волги…

– Вы сам приезд помните? – спросил я.

– Да, – кивнул Мухитдин Инамович. – Помню, как старик с длинной седой бородой велел перенести меня в дом, положить животом вниз на доску. Он долго меня осматривал. Слушал пульс, потом принялся за ноги: покалывал иглами колени, икры, ляжки. Спрашивал, чувствую ли я что-нибудь. Но я не ощущал ничего… Закончив осмотр, табиб принес какие-то отвары, один дал понюхать, другой попросил выпить. Тут я заснул и не просыпался дня два…

Позже отец рассказал сыну о том, что произошло, пока он так крепко спал. А произошло, можно сказать, чудо: старый табиб манипулировал позвонки пальцами рук. Он соединил переломы на позвоночнике Мухитдина так, чтобы позвонки могли правильно срастись.

Когда Мухитдин очнулся, он уже снова лежал на спине. Болей не было. Но ему казалось, что ниже пояса у него нет тела: он не чувствовал ни бедер, ни ног…

– День шел за днем, а ноги все не появлялись. И вдруг – через восемнадцать дней это случилось – боль вспыхнула, как огонь. И вместе с ней я почувствовал свои ноги! Они вспотели так, будто их облили водой, потом стали сильно дергаться. Отец – он от меня не отходил – позвал табиба. Старый целитель был очень доволен. Засмеявшись, он сказал отцу: «Ваш сын будет не только жить – он и ходить сможет». И, как видишь, Валера, табиб сказал правду, – усмехнулся Мухитдин Инамович. – Он вернул мне ноги!

Я в ответ только головой помотал. Невозможно было себе представить, что этого крепкого, плотного человека с прямой спиной и упругой походкой врачи когда-то считали безнадежным больным, навсегда приговоренным к инвалидному креслу. Действительно произошло чудо!

– Когда же вы начали ходить? – спросил я.

– Месяца через два. Первый из них я пролежал на доске, второй – на обычной постели. Табиб давал мне лекарство: пилюли, составленные из 68 высушенных трав. Назывались они Хап-дора. Боли продолжались – и в ногах, и в позвоночнике, но прибавлялись и ощущения. Я начал чувствовать, что происходит в моем кишечнике, в прямой кишке, в мочевом пузыре… И вот настал день – кажется, пятьдесят пятый, – когда табиб и отец подняли меня, держа на весу, и с их помощью я сделал четыре шага… А дальше – два костыля, через месяц – один… Однажды я услышал: «сегодня попробуй сам»… И я пошёл, пошёл сам – качаясь, придерживаясь за стены – но пошел!

– Счастливый день! – пробормотал я.

– Еще бы! – кивнул Мухитдин Инамович. – И хорошо, что в этот день я не знал, сколько впереди тяжелого. Даже не в переносном смысле, а в прямом: табиб стал нагружать меня тяжестями. Два мешочка песка – один на спине, другой на груди – перекинуты через плечо… По мешочку с песком – в обеих руках… Уж не помню, сколько они весили вначале, но дошло до 30 килограммов на каждую руку. Попробуй-ка пошагай! Но я шагал, радовался, кое о чем раздумывал.

Через полгода я уже мог ходить совершенно свободно. Однажды табиб сказал: «пора нам расставаться» – Вот тут-то я и осмелился ответить: расставаться не хочу. Я почтительно прошу табиба разрешить мне быть его учеником. Табиб не сразу дал согласие. Сначала память мою проверил, определил чувствительность пальцев. Это ведь очень важно для доктора-пульсолога… И, наконец, я услышал решение: «согласен учить тебя, но с условием: институт ты не бросишь. Заниматься приезжай по выходным, а на остальные дни недели будешь получать задания»… Что тут поделать, – вздохнул Мухитдин Инамович. – Спорить с учителем я не смел. Пришлось согласиться.

Сказать по правде, я так и не понял – почему табиб Абдулхаким Бобо принял такое решение: ведь учеба в институте, плюс еженедельные поездки в Джелалабад, плюс задания на каждый день были для его ученика очень тяжелой нагрузкой. Особенно после такой ужасной травмы. Но, возможно, учитель считал такую нагрузку полезной для воспитания трудолюбия и чувства ответственности. Мухитдин Инамович эту ношу выдержал мужественно и с честью. Закончив институт (кстати, с золотым дипломом), он начал работать инженером, по специальности. А жить перебрался к учителю. Ученичество его длилось пятнадцать лет.

– Трудно было, уставали? – спросил я.

– Не без этого. Но занятия с таким мудрым учителем доставляли огромную радость. Учил он меня древней тибетско-восточной медицине, пульсодиагностике, учил, как лечить травами. Кроме медицины прекрасно знал биологию, астрономию. Но мудрость табиба заключалась не только в его познаниях. Я постоянно ощущал воздействие его доброты, справедливости, благородства. Вот расскажу тебе такой случай… Пошел я вскоре после выздоровления в андижанскую больницу, к тому самому врачу, который собирался меня оперировать. Здороваюсь, а он вдруг спрашивает: «Ну, как твой брат? Жив?» – «Почему брат? – говорю. – Это же я лежал в больнице, со мной была беда». – Врач засмеялся: – «Не шути! Такого быть не может! Тот парень был безнадежен». – «Как это безнадежен? Да меня же вылечили!» – «Кто?» – «Один старый доктор». – «Зачем неправду говоришь?» Тут я стал показывать, что совсем здоров: делал приседания, стул поднимал одной рукой… Врач только руками махал: «Не морочь мне голову, все равно не верю, что ты – тот парализованный парень!» Я разозлился, ушел. Пожаловался табибу. «Ох, – говорю, – как же мне хочется насолить этому дураку доктору!» А табиб ответил: «Что же ты обижаешься? Подумай немного о связи событий… Если бы этот врач твоему отцу не сказал, что ты безнадежен, но он все же будет тебя оперировать – отец не привез бы тебя ко мне. Значит, ты благодарить должен доктора! И пожалуйста, сделай это до следующей встречи со мной». Табиб вообще был убежден, что во всех людях надо искать хорошее и делать им добро. Он говорил: «Даже если к тебе подойдет твой враг с пистолетом, ты скажи, что сперва хочешь прослушать его пульс, а потом он может стрелять…» Вот с каким человеком свела меня судьба!

– А как он выглядел? – спросил я. Мне очень хотелось представить себе табиба.

– Жалко, что нет у меня фотографии… Он с первого взгляда внушал уважение. Голова седая, длинная седая борода, а глаза такие ясные, такие мудрые. И проницательные – в душу тебе глядят. Держался прямо, никогда не сутулился. Учителю был 81, когда мы встретились. А покинул он этот мир 94-летним старцем.