Валерий Юабов - Эстер

Начинался подъем – мы уже были в горах. В Наманган мы ехали напрямик – через город Ангрен, а затем через Камчикский и Пунгамский перевалы в отрогах Тянь-Шаня. Потом, спустившись – по Ферганской долине… Почти пять часов езды, а, может, и дольше, если что случится. Дорога через перевалы и прежде была нелегкой, а уж теперь, в смутные времена, в эпоху развала, всеобщего недоверия, вражды между республиками – и к тому же растущего терроризма… Кто знает, что нас здесь ждет? Объяснения с пограничниками, проверки документов – это куда ни шло. А если бандиты? Говорят, здесь стало почти повседневным явлением вымогательство бензина. Мы, как могли, приготовились к неожиданным встречам. За нами следовала вторая машина – мы предпочли выехать компанией. Рядом с водителем сидел Яков, наш покровитель, и руководил маршрутом… Впрочем, пока все было благополучно. Даже дорога, вопреки моим ожиданиям, была в приличном состоянии – не так уж много ухабов и рытвин…

Я не отрываясь глядел в окно. Я – городской мальчишка, росший в Ташкенте и Чирчике – впервые был на Тянь-Шане – чтобы попасть в родные горы, мне пришлось пересечь океан… Что за красота! Небесные горы – вот что означает в переводе с китайского это звонкое название – Тянь-Шань… Горные отроги уходили вдаль на много километров, конца им видно не было. Узкая дорога извивалась серпантином, как огромный змей. Она то пряталась за крутым поворотом, то резко уходила вниз, то вдруг расширялась, чтобы опять сузиться за следующим холмом – и казалось, что тяжкие скалы вот-вот сдавят борта машины… А то дорога словно на дыбы становилась – и мотор наш, напрягаясь, неистовствовал и рычал… Трудная и прекрасная дорога. Ее пробили в горах еще в двадцатые годы, сделав этот край доступным для людей. И только во время больших снежных заносов дорогу перекрывают в районе перевала…

Я глядел в окно, не отрываясь, с какой-то жадностью, с какой-то сладкой болью. Рядом со мной в машине сидела мама, мы ехали к доктору в Наманган и беда наша ехала вместе с нами. И все же эта дорога, эти горы – они что-то делали с моей душой, секунда за секундой, час за часом. Можно вроде бы сказать – отвлекали от тяжелых мыслей. Но не те это слова. Не отвлекали – боль была во мне – а чем-то еще наполняли… А дорога бежала, крутилась, падала, взлетала, то упираясь в скалу, то устремляясь к бурлящей среди камней реке, а то уходя от нее и открывая где-нибудь далеко внизу ее излучину или ее долину, такую спокойную и мирную, где-то в бесконечной дали, за дымкой холмов…

Одна из таких долинок – зеленая, приветливая – оказалась на нашем пути. Мы устроили здесь короткий привал: маме пора было отдохнуть, да и бензин надо было залить из запасных канистр. Уж тут, разумеется, не удалось бы найти привычных нам на дорогах Америки бензоколонок. А если кое-где и попадались, то горючее там продавалось чуть ли не на вес золота. Зато мы увидели здесь кое-что другое, с детства памятное и милое…

У обочины дороги сплошною живою оградою росли высоченные, стройные, как корабельные мачты, деревья. В их тени, тоже в ряд, выстроилось с полдюжины лоточков. Это был маленький дорожный базарчик, приятный сюрприз для путешественников, достигших перевала. Здесь можно было утолить жажду прохладным кумысом, купить душистый мед, свежеобжаренные семечки. Полакомиться куртом – это такие белые соленые шарики, приготовленные из кумыса. Съесть свежую, теплую лепешку с домашним сыром. Торговали этой снедью местные узбечки – все в национальных платьях, шелковых, в ярких разводах, в меховых жилетах, в платках, в тонких кожаных сапожках, все – с обветренными, коричневатыми щеками, выдававшими в них жительниц гор. Но оставались они при этом такими же, как женщины в любой точке земного шара: горянки болтали друг с другом до того увлеченно, что им было совершенно не до торговли. Как, впрочем, и не до детей, которые, сбившись в кучку, беззаботно играли рядом, ковыряясь в земле…

Мы поели, отдохнули в тени. Небо казалось огромной голубой пиалой, опрокинутой над нами. Воздух был кристально чист, все, что мы видели – и небо, и деревья, и река, и склоны гор – все было каким-то особенно четким, вырисовывалось до мельчайших деталей. На ближней горе, почти у самой вершины, паслись козы. «Горные. Только они забредают так высоко», – объяснил мне водитель. Гора была настолько крутой, что склон ее казался почти отвесным… А в нашей мирной долинке где-то неподалеку от реки ржали кони. Здесь река расширялась, была мелкой, тихой, прозрачной. Галька на дне блестела под лучами солнца. Мама, щурясь, глядела на воду… Но нам пора было отправляться в путь.

Горы кружатся, отступают, уходят, мы спускаемся все ниже – и вот уже перед нами Ферганская долина. После прекрасного, но дикого и сурового горного пейзажа она кажется особенно яркой и гостеприимной. Невозможно оторвать взгляд от щедрой красоты изобилия, созданного руками людей. Плывут навстречу сады. Ветви деревьев, будто драгоценными украшениями, усыпаны плодами – то румяными персиками, то яблоками… Вьются по столбикам виноградные лозы… Бахчи наполняют воздух тонким ароматом медоносных дынь. Кажется, что до них и до огромных полосатых арбузов можно дотянуться из машины… Подсолнухи склоняют свои тяжелые, коронованные золотом головы… Темно-зеленым массивом стоит кукуруза. К самому горизонту уходят изумрудные хлопковые поля, пересеченные то каналами, то дорогами… Вдали часто видны селенья: их крыши мелькают среди стройных, устремленных в небо деревьев…

– Слышал я, – просвещал меня тем временем дядя Яша, – что в незапамятные времена здесь была богатая земледельческая страна Давань. Сейчас, как ты знаешь, Ферганской долиной владеют три страны: Узбекистан, Киргизия и Таджикистан. Узбекам досталось больше половины долины. И люди сюда, понятное дело, валом валят. Население тут самое густое: почти треть жителей Узбекистана! Красиво живут, правда? Повезло им.

«Повезло-то повезло. Но каким трудом это везенье оплачено!» – думал я, прильнув к окну машины.

Прямыми лентами поблескивали вдалеке каналы. От них отходили ниточки арыков. И почти везде возле них маячили фигурки людей с кетменями: они открывали «краны»-перемычки, чтобы пустить воду в свои арыки…

– Каналов здесь сотни, – объясняет мой экскурсовод. – Воду для них дают горные реки – Нарынь и Карадарья. От самых вершин Тянь-Шаня текут, с ледников… А здесь, в долине сливаются воедино – и превращаются в Сырдарью! – Тут дядя Яша показывает куда-то на восток – туда, вероятно, где происходит это чудо: рождение самой большой рекой Азии. – Так что воды здесь для всего должно бы хватать – и для садоводства, и для и земледелия. А вот для питья… Питьевой воды, слышал я, не хватает. Много трудностей с очисткой. Арыки, сам понимаешь – древность, азиатские «водопроводы»… – Тут дядя Яша заканчивает свой обзор неожиданным сообщением, что мы приближаемся к опасным краям: местные таджики и турки-месхеты уже несколько лет ведут здесь кровавые междоусобицы. Впрочем, Яков вполне спокоен.