Елена Ипатова - Раскулаченные. История моей семьи

В Харьяге семья Александра Ипатова жила в деревянном доме на две семьи, за стеной жили соседи. В одной комнате помещались все: и родители, и дети, а иногда и родственники приезжали. При входе в дом была маленькая прихожая, там, на деревянной лавке, стояли ведра с водой, в углу был рукомойник. Слева от входа в комнату стояла русская печь, две кровати и этажерка. Два окна были напротив входа, а в правом углу стоял диван, сделанный своими руками; на стене висел радиоприёмник. Справа стоял большой стол, за которым обычно сидел глава семейства и плёл рыбацкие сети. Мать сидела рядом, справа от отца. Ещё в комнате был погреб и шкаф с кухонной утварью. Посреди комнаты на полу днём играли дети, а вечером расстилали матрас. Через некоторое время соседи переехали, и семья Александра Ипатова заняла вторую комнату в доме.

Стоит отметить ещё одну особенность севера, с которой столкнулись переселенцы – это комары и мошки в летний период. От них нет никакого спасения, летают они тучами, попадают в глаза, рот и нос, и нестерпимо жалят все доступные места на теле, заползают под одежду. Поэтому, чтобы пойти на охоту, или на рыбалку, надо было серьёзно подумать о защите от кровососущих насекомых. В лесу лицо и шею защищали «накомарником» (специальная шляпа с сеткой), ночью в доме над кроватями вешали полог из марли, чтобы комары и мошки не мешали спать.

Рыбачить в семье умели все, рыба была основной пищей переселенцев. В реке и ближних озерах водились: пелядь, сорога, окуни, щуки, нельма, сиг, язь, налимы. Ловили рыбу сетями и на удочки из ивовых прутьев.

В грибной сезон обязательно ходили в лес за грибами, и зимой стояли кадки с солёными волнушками.

В лесу водились куропатки, другие птицы и мелкие звери, на которых охотились силка́ми 3 3 приспособление для ловли птиц и мелких животных. Обычно представляет собой конструкцию, сооружённую из подручных материалов. Это верёвочная петля, привязанная или прикреплённая к дереву или колу. . Куропатки – это такие небольшие дикие курочки с мохнатыми лапками.

Рисунок 10 Белая куропатка

Однажды отец поймал в лесу лебедя, подрезал ему крылья и лебедь жил во дворе до зимы.

Рядом с домом был большой огород, где выращивали картофель, репу, капусту и другие овощи, которые могли вырасти за короткое северное лето. Землю под картошку вспахивали на лошади, которую отец брал в совхозной конюшне.

Обязательной работой в совхозе был сенокос. Сена нужно было заготавливать очень много, каждый год его большими тюками отправляли в Воркуту, потому что там стояли коровники. В Воркуте стремительно развивалась угольная промышленность, и шахтёрам нужно было молоко. За работу в совхозе платили живыми деньгами, так же переселенцам восстановили все документы, выдали паспорта и трудовые книжки.

У Татьяны Тимофеевны в Кировской области осталась жить родная сестра и племянники, которых не коснулось раскулачивание. В то время в деревне Боровская был организован колхоз. «Для работы в колхозе была введена

система оплаты труда – трудодни. Она подразумевала не денежную оплату труда, а расчет с крестьянами продуктами: зерно, хлеб, картофель. Идея состояла в том, что крестьяне выполняют определенную норму, а им взамен колхоз выдает часть полученного зерна или другие продукты питания. Правительство объясняло введение системы трудодней следующим образом. Нестабильность экономики и неурожайные годы провоцировали массовый голод. Подобные меры оплаты труда колхозников позволяли поддерживать население продуктами, поскольку деньги при отсутствии продовольствия были бесполезны. Система трудодней прижилась почти на 36 лет, ее отменили только в 1966 году.» [11]

Племянник Татьяны, отслужив три года во флоте, не стал возвращаться в Кировскую область в свою деревню (там царили разруха и голод), а приехал к тётке и бабушке в Харьягу, чтобы заработать себе паспорт. Получив документы, он уехал в Воркуту с шахтёрами, приезжавшими летом на сенозаготовки.

Глава V

Возвращение Николая Митрофановича

Мария Сергеевна

После раскулачивания прошло 15 лет, наступил 1946 год. За это время дети

Николая Митрофановича стали взрослыми людьми, получили профессии, создали свои семьи.

В стране тем временем издавались новые законы, касающиеся спецпереселенцев: «24 мая 1934 года ЦИК СССР разрешил восстанавливать бывших кулаков в гражданских правах "в индивидуальном порядке".

Во время войны около 100 тысяч подросших сыновей кулаков были призваны в армию, а их семьи получили свободу.

Указ Президиума Верховного Совета от 26 ноября 1948 года подтвердил, что оставшиеся "спецпоселенцы" сосланы навечно.

Окончательную черту подвело постановление Совета Министров СССР от 13 августа 1954 года № 1738-789сс "О снятии ограничений по спецпоселению с бывших кулаков". В местах ссылки их на тот момент находилось около 130 тысяч.» [12]

Когда началась Великая Отечественная Война, Василия Ипатова и Павла Рыкова призвали в ряды Красной армии и отправили на фронт.

Во время войны в Харьяге на ферме разводили коров, овец и лошадей. Овечью шерсть посылали на фронт, совхоз обеспечивал продовольствием нужды тыла. Таким образом, после войны Ипатовы могли выезжать за пределы ссылки.

Примерно в 1946 – 47 году Виктор поехал за чем-то в Архангельск и случайно увидел своего пропавшего отца на рынке. Они узнали друг друга, я не могу представить себе, что это была за встреча! Я не могу сказать, что делал на рынке в Архангельске Николай Митрофанович, но был он не один. Он жил в городе с новой женой, её звали Мария Сергеевна Уланова (1898–1963). Познакомились они в Перми и вместе приехали в Архангельскую область. Наверное, Николай Митрофанович не подозревал, что может встретить там своих родных живыми, но всё же он вернулся в родные края.

Виктор рассказал отцу обо всём, о том, как они оказались на севере в Коми, о том, что Анны Гавриловны уже нет в живых, словом, о том, как устроилась их жизнь после переселения. Николай Митрофанович, в свою очередь, рассказал, как ему удалось избежать гибели, как работал на лесозаготовках. Они приняли решение вместе ехать в Харьягу. Но как встретят повзрослевшие дети своего отца, да ещё с новой женой? Николай Митрофанович решил, что съездит в Харьягу пока один, а Мария Сергеевна подождёт его в Архангельске.

По приезду, конечно, все родные были очень удивлены, ведь Николай

Митрофанович считался пропавшим без вести. Все были рады его видеть живым, все, кроме Шуры. Шура очень разозлилась на отца, когда поняла, что за время, пока они все бедствовали, побирались, голодали, отец был жив и здоров, но не приехал к ним и не пытался их найти! Напрасно Николай Митрофанович рассказывал, как скитался по Сибири, как валил лес и хотел зарубить себя топором, чтобы не просыпаться утром. Шура не верила, сказала ему: «Что-ж не зарубился-то?» Не простила ему, что не смог прийти на выручку, не поехал с ними в ссылку, она посчитала его виновным в смерти матери. А когда Шура узнала, что в Харьягу приедет новая жена Николая Митрофановича, то не захотела принимать её. Остальные дети отнеслись к Марии Сергеевне просто, без злости, приняли всё, как есть. И Николай Митрофанович с Марией Сергеевной вместе приехали в Харьягу.