Анастасия Кит - Просроченная

Я смотрю на него и тихо выдыхаю.

– Анализ делается долго обычно.

– Есть экспресс-тесты. Буквально под вечер можно узнать свой статус. Я уже собираюсь, – он выключает видеосвязь. – Пожалуйста, выходи и иди к ближайшей клинике.

– Около меня, в трех домах после остановки, есть «КлиникПлейс», я буду ждать там.

– Я уже вышел, бегу по лестнице. Я молюсь, чтобы с тобой все было хорошо.

– Молитвы не помогут, Каспер, – я усмехаюсь. – Помогли бы контрацептивы.

Я собираю сумку, беру кошелек. Дастин крутится около моих ног, я его поднимаю и прижимаю к себе.

– Ничего, Дастин. Мы проходили через разное дерьмо, пройдем и через это, – я его глажу и опускаю назад. Он муркнул и побежал восвояси.

Каспер заказал такси. Он приехал к клинике чуть позже, чем я подошла. Его лицо, всегда молодое и свежее, пылало красными разводами от слез, а глаза, радостные и полные счастья, были омрачены самым худшим исходом всей его небольшой жизни. Подойдя, он обнял меня и потер спину, мол «все будет хорошо». Я хотела бы начать верить в то, что секс без презерватива с вич-позитивным правда может быть безопасен и мне нечего бояться, но одной из первых лекций нашего агента в Доме была лекция о контрацепции и хитрых клиентах, которые хотели избежать этого.

Множество мыслей, укутавшись сомнениями, томились в голове. Одни мысли рассуждали о том, кто кого заразил, а другие перечисляли все то немыслимое количество партнеров, с кем я спала без защиты. Я отказывалась думать и о том, и о другом.

– Нилу, – мы заходим в клинику. – А ты не ела?

– Да, забыла позавтракать, – смеюсь я.

– Это хорошо, – он подтирает нос рукой, подходя к девушке-администратору. – Нам бы на ВИЧ сдать.

– Десять евро, будет готово через неделю.

– А нам бы экспресс-тест сдать.

– Двадцать пять евро, будет готово к вечеру.

– Да, его, – он вытаскивает купюры из кошелька.

Девушка начинает проходить в кабинет. Она зовет за собою Каспера, а тот качает головой.

– Ой, нет-нет, это не меня, – он смотрит на меня и подталкивает вперед. – Это для нее.

Кровь взяли быстро. Также быстро мы оказались у меня дома.

Вечерело.

– Это полный пиздец, – выпивая третий стакан абсента залпом говорит Каспер. – Мне двадцать два, я учусь на чертового архитектора, вся моя жизнь еще впереди. А какая-то сука, – он выпивает следующий. – лишила меня всего, так еще и заочно может быть заразила человека, который мне очень дорог. Это пиздец, – он взрывается ревом, а после снова начинает плакать.

– Каспер, – я глажу его по спине. – Мне надо кое-что тебе рассказать.

– Что? – он смотрит на меня и наливает себе еще один стакан.

– Я работала в эскорте до того, как познакомилась с тобой.

– Это… Проституткой?

– Да, Каспер, – смеюсь я. – В жизни всякое дерьмо случается. Исход у всех один и тот же, просто прими эту болезнь, как этап. Этап, который ты принял, новая особенность. И живи дальше.

– Но почему ты работала проституткой? – он стучит стаканом по столу. – Тебя били за это?

– Это глупые стандарты, – я улыбаюсь ему. – Я работала из-за того же, из-за чего ты снимался в порно. Нужны были деньги.

– И долго?

– Пять лет.

– Нихрена, – он выпивает еще один стакан. – Тебя там не силой держали?

– Нет, я сама хотела, – я снова смеюсь. Мне приходит смс. По смс мне должны были сообщить мой результат. Я смотрю на потухший экран.

– Включай, блин, Нилу! Не выжидай время, – он, смеясь, отбирает у меня телефон и смотрит смс. Его смех медленно затухает, в комнате начинает появляться тишина. Лишь секундная стрелка часов тикает и напоминает о времени. Каспер смотрит на меня и отдает телефон. Он обнимает меня, крепко-крепко-крепко, не собираясь выпускать. Парень целует мне плечо, а затем, уткнувшись, снова начинает плакать. – Прости меня, Нилу. Я ни за что не хотел, чтобы это случилось с тобой.

Он продолжает держать меня в объятиях. Я держалась, мне казалось, целую вечность. Вечностью застывших пяти минут. Я обнимаю его, по моему лицу катится одна, горькая и сжигающая мою кожу, слеза. Одна слеза, которая обожгла меня всю изнутри. Она была единственной.

Через какое-то время мы поженились. В болезни и здравии, так сказать. В нашем случае, только в болезни, иногда и в здравии. В маленькой церкви, где-то в пригороде, нас расписали, и мы поклялись любить друг друга и быть верными до самой смерти. На нем была клетчатая рубашка, а на мне платье в ромашку. Любовь, такая незаметная, подкралась ко мне. Я влюбилась в Каспера. Мы записались добровольцами в клиники, чтобы на нас тестировали новые препараты. Каспер откуда-то притащил буклет из социальной поддержки ВИЧ-позитивных. Мы записались в группу поддержки ВИЧ-зараженных и ходили туда по пятницам и воскресеньям первой и третьей недели каждого месяца. Люди рассказывали там свои истории, нет, не о сексе. О семье, любви, жизни. Люди заводили детей, будучи ВИЧ-позитивными. Деткам повезло, они, всегда, были ВИЧ-отрицательны. Там почти не говорили о сексе или наркотиках. Лишь иногда, когда мы отвлекались от позитивного общения с друг другом, когда вспоминали, что рядом с нами, крепко взявшись за руку, идет болезнь.

Каждую пятницу активистка Мэри и ее муж говорили одну и ту же речь, для новеньких. Скрип за скрипом, дверь раскрывалась, и приходили новые люди. Молодые девушки, старики, мужчины со строгими портфелями и женщины в мехе и кожаных сапогах. Всех нас объединяла мерзкая правда, которую мы никогда не озвучивали.

Как-то дверь скрипнула, и на стул в противоположном конце ряда кто-то сел. Каспер крепко сжимал мою руку, изредка поднимал ее для того, чтобы поцеловать. Я обернулась посмотреть, кто же там сидел.

Взрослый мужчина сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. На его носу смешным образом держались очки, да и весь мужской образ портила его футболка с динозавром под пиджаком. Он заметил, что я на него смотрю и обернулся.

На меня смотрел Ангус. Мой первый и последний клиент, с которым я занималась сексом без презерватива. Он быстро отвел взгляд в сторону, раздраженно и нервно. А я еще крепче сжала руку Касперу, понимая, что он никогда не был виноват во всей этой участи, свалившейся на нас.

Ангус не вытерпел и ушел, не дождавшись пончиков и кофе. Каспер молча обнимал меня, целовал в лоб и нос.

– Каспер? – я улыбаюсь ему.

– Что такое, Нил?

– Только здесь и сейчас я хочу тебе кое-что сказать, – я тянусь и целую его. Мои руки обвивают его шею. – Ты – мой спасательный круг. Я почти утонула, но сейчас я живу так, как никогда бы и представить себе не могла.

– Хорошо, Нилу, – он еще раз целует меня в лоб.

– Я люблю тебя, Каспер.