Любовь Попова - Его птичка

– Меня катали… – я резко умолкла, вспоминая те самые карусели, на которых меня прокатил Рома в своем ситроене. Лихо так, до детского восторга и крышесносного оргазма. А о плохом быстро забываешь.

Мы добрались до нужного дома и уже подъехали к подъезду, когда вдруг Афанасьев спросил:

– Так Веселов с тобой спит или с Губановой?

Такой резкий переход темы заставил застыть гипсом внутренности, и я чуть пододвинулась к выходу. Нащупав ручку, я потянула, но она так и не открылась. Блин.

– С Губановой.

– Как хорошо, а то я думал ты занята, – отстегнул он ремень и буквально вжал меня в дверь, потянувшись к моим губам. Вот это поворот.

– Что вы собрались делать? Я не хочу.

Я подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но рефлексы сработали быстрее и по лицу Афанасьева стало растекаться красное пятно. Пощечина не помогла, он только рассмеялся и снова наклонился ко мне.

– Ну давай же, я знаю, когда девочки меня хотят.

– Олег Вениаминович, но я занята, – толкнула я его сильнее, отворачивая лицо от его мокрых, причмокивающих губ.

– И кем же позволь спросить?

– Мною! – прозвучал знакомый, грубый голос в приоткрытое окно, а в следующий момент голова Афанасьева столкнулась с рулем.

– Ай! Сладенький?! Ты какого лешего здесь забыл? – крякнул Афанасьев, потирая затылок. Рома ничего не ответил, а только разблокировал двери и обошел машину с другой стороны.

Меня терзали два чувства. Бесконечное счастье, от того что я вижу любимого и страх. Рома застал меня в машине с другим. И вот теперь, попробуй, объясни этому безо эмоциональному роботу, что блядоватый режиссер просто меня подвозил.

Так, стоп?

– А откуда ты знаешь Олега Вениаминовича? – спросила я, пока Рома буквально вытаскивал меня из чужой машины и вел в сторону подъезда.

– Эй, эй! Рома, – в след нам бежал недонасильник. – Я же не знал, что Синицына с тобой.

– Как же здорово, что теперь ты об этом знаешь. Исчезни, Афанасьев.

Тот только взглянул на меня и улыбнулся. Очевидно, эта драматическая зарисовка его позабавила.

– До встречи на репетиции Синицына. Извини, если обидел.

Ответить Рома мне не дал, буквально впихнув в дверь подъезда, а затем столь же неделикатно в лифт.

– Ай, Рома! Мне же больно, – стала потирать я плечо, которым ушиблась.

– Тебе ли не знать Аня, что боль ведет к удовольствию.

– Это не…

– Закрой рот! – вдруг рявкнул он, от чего я обиженно насупилась.

Опять злится. И что он злится? Я же приехала. И он, вон, вроде и не выпивший. Несмотря на легкую тень ссоры, что пролегла между нами, я не могла на него насмотреться.

Впитывала образ, которым жила последнюю неделю, то и дело опуская взгляд к атрибуту, с помощью которого мне предстоит сегодня извиняться за сорванные планы.

Думаю, можно не говорить, что атрибут уже явно виднелся за ширинкой джинс, серьезно так, их оттопыривая.

Когда мы вошли в квартиру, вокруг нас сгустилась напряженная тишина. Никто не произносил ни слова, в темноте снимая куртки и скидывая обувь с сумками.

Рома потянулся к выключателю, но передумал и медленно повернулся ко мне. Нависая, подавляя, заглядывая в глаза своими черными от темноты.

Вот прямо сейчас, страх захватил меня целиком, легкой дрожью отдаваясь в руках, которые в миг оказались в тисках его пальцев. В таком состоянии я его еще не видела и мне вдруг захотелось спрятаться, убежать.

– Рома, объясни мне…

– Нет, Аня. Это ты объясни мне, – прошипел, хватая меня за лицо.

– Тебе мало меня? Ты решила еще ебарей себе завести?

– Что? – мое удивление было искренним, но Рома ни на грамм не поверил.

– Веселов. Афанасьев. Сколько еще поклонников ты мне покажешь, чтобы доказать насколько ты дорого стоишь?

– Каких поклонников? Рома, ты несешь ерунду. Афанасьев просто подвез меня. Он просто.

– А ты просто дала себя полапать

– Лапаешь меня сейчас ты, – попыталась я вырвать руку, но проще было вырвать с корнем дерево. – Они ничего не успел, и если ты помнишь я влепила ему пощечину.

– Не сильную, раз он только развеселился, – грубо напомнил Рома.

– Нужно было действовать как ты, и заставить целоваться с рулем?

– Все лучше, чем наблюдать, как целуется с ним моя… – он резко замолчал и вот тут меня понесло. Я даже мысленно, не могла как-то назвать себя по отношению к нему. Я просто не знала. Не знала, как бы он представил бы меня свои коллегам и друзьям.

– Отлично Рома, ты даже не знаешь, кто я тебе. А я скажу! Отпусти меня! – все-таки вывернулась я и отошла к двери. Я не хотела уходить, но готова была это сделать, если прямо сейчас ничего не изменится.

Нельзя обращаться с человеком, как с вещью, а потом уповать на судьбу, что она потерялась.

– Я скажу кто. Девочка по вызову. Любовница. Шлюха! – ткнула я в него пальцем.

Он дышал тяжело, в полумраке это ощущалось сильнее. Особенно сильно, когда он резким взмахом руки прижал меня к входной двери, больно ударив затылком.

– А кто спорит малыш? Тебе с самого начала, были известны правила этой недетской игры. Или я ошибаюсь?

Он приблизил свое лицо ко мне, вглядываясь и ожидая ответа. Признавать было больно, хотелось кричать и требовать уважения. Но против правды не пойдешь.

– Нет, не ошибаешься – покаянно ответила я, но тут же воспряла духом. – Но это не дает тебе права…

– Это дает мне право знать, что ты танцуешь только на моем члене.

– Не груби. – отвернулась я, и напоролась взглядом на зеркальную поверхность шкафа, в котором так хорошо были видны наши силуэты. Мой маленький, изящный и его высокий сгорбленный, чтобы лица были на одном уровне. Он повернул к себе мое лицо и спросил:

– И почему скажи на милость я мучаюсь всю неделю, сдрачивая каждый раз после твоего соблазнительно голоска, избегая на все готовых баб, а ты крутишь задом…

– Я не перед кем, ничем не крутила, – моему возмущению не было предела. За кого он меня принимает?

– А ты считаешь, Афанасьев по доброте душевной юных девочек в машину сажает? Тебе рассказать, кто он?

– Я, не дура. Я все знаю. Рома ты сдавил мне горло, – напомнила я, когда его рука с лица переместилась на шею и чуть сжала. – Он бы ничего не сделал… Не посмел бы.

– Зато Веселов, я смотрю сильно смелый, – рявкнул он, и потянулся к куртке, а затем достал телефон и открыл ватсап.

Я зачаровано смотрела на изящные па, запечатленные в стоп-кадре и не понимала… А что такого нашел здесь Рома?

– Захотела показать мне, как хорошо…

– Рома, не смеши меня, это просто балет! Просто танец. И если в стоп-кадре и выглядит, как.

– Порнуха.

– Да нет же, – вскричала я, топнув ногой. Он так говорил, словно я в порно актрисы подалась. – Посмотри, вот это гранжете, вот это.

– И знать не хочу. И видеть этого тоже не хочу. – отошел он, проведя дрожащей рукой по волосам. – Ты меня до дурки доведешь. Зачем было это присылать?