Юлия Флёри - Стервам слова не давали

– Так, почему этот секс не может быть с ним? Зачем икать другого козла, чтобы заново к нему привыкать и всё такое… Этот вроде как проверенный.

– Потому что не хочу.

– Он так сильно обидел тебя, да?

Маша дотронулась до моей руки и заглянула в глаза, а тут и предательские слёзы не вовремя подступили.

– Представь себе, да! Меня не каждый день посылают, сравнивают с ядом, удавкой и… что он там ещё говорил, я уже не помню!

Соврала и глазом не моргнула. Всё я помнила. Каждый звук, каждую нотку его недовольства, каждый взгляд и следы от его пальцев на моих руках напоминают об этом дне.

– Лето закончилось и мой курортный роман вместе с ним. Начался новый, интересный этап. Сейчас будет много работы, мы с Матео будем давать открытые мастер-классы в течении двух недель, ресторан, учебный год у Андрея начался, выпускной, между прочим. Потом… потом нужно будет съездить…

– Ты только приехала.

– И что? Я никогда не сижу на месте. Это только видимость, что шеф день и ночь торчит на кухне, а на самом деле, мы, как настоящие художники, нуждаемся во вдохновении, в чувствах, эмоциях, переживаниях и страсти. Новый опыт, интересные открытия. Вот сейчас я ездила на фестиваль паэльи, ты себе даже не представляешь, какое разнообразие блюд объединяет это название. Суть, в принципе одна, но возможностей привнести что-то своё, великое множество. Наши хозяйки, к примеру, считают, что рис для паэльи в итоге должен получаться протушенным, влажным, с большим количеством сока, а на самом деле, сверху должна получаться хрустящая корочка. Огромные сковороды, лучшие повара даже из других стран пробуют себя в искусстве его приготовления. А жюри оценивает не только вкус, но и цвет и ту же самую корочку, степень готовности риса, и в целом более десяти позиций. Матео приглашает меня поработать в его ресторане. – После секундного перерыва в рассуждении о рисе, добавила я.

– Что?!

– На пару месяцев, может, до нового года…

– А Филя?

– Маш, всё, не стоит.

– Я вас не понимаю. Обоих.

– Что? – Улыбнулась я. – Он так же принципиален, как и я? – На самом деле ни на секунду не поверила в Машкины рассказы о его переживании и раскаянии.

– На самом деле хуже. – Призналась Маша и совсем поникла. – Я наверно всё же выпью твой растворимый кофе. А Филя… он говорит, что… Лариса, он правда беспокоится и попросил меня приехать тебя проведать, только он с другой уже.

Удар ниже пояса.

– Там ничего серьёзного, я видела, просто кое-кто в усиленном режиме пытается тебя забыть.

– Ага, а если ещё и учесть, что я ему изменила…

– Он не совсем так сказал, Филя считает, что сам факт, что ты предпочла общение с другим мужчиной, говорит о многом.

– Он собственник.

– Да все они такие! Все, без исключения. Только некоторые понимают, что это разрушает семью и держат свои инстинкты в узде, а некоторые делать этого не умеют. Да и ты, та ещё штучка… никогда ведь не уступишь! А он мужчина, глава семьи, кормилец. Могла бы иногда и промолчать. А так всё получается, что вы с ним на равных, и люди это видят и делают выводы.

– Стоп, стоп. Я не поняла, он тебе жаловался, что ли?

– Не он. Это Сергей сказал, а Сергей со всеми общается, и мнение большинства, если тебе, конечно же, интересно, что ты не воспринимаешь Филю как…

– Как более разумное существо? Так извини, я не от обезьяны произошла, чтобы так считать. Я не принимаю разделение мужчина и женщина. Я знаю разницу между личностью и слабаком, а всё остальное полнейший абсурд. Я никогда не буду прогибаться только потому, что это кому-нибудь нужно.

– В этом и проблема. Ты ведёшь себя как стерва, вне зависимости от того, рядом твой мужчина или нет.

– Как стерва?

– Ты стремишься к лидерству в любой компании, давишь на корню, а иногда нужно просто промолчать и дать право своему мужчине себя защищать.

– А тот вариант, что я просто не привыкла на кого-то полагаться? Это уже не считается? И я тоже привыкла отвечать за себя сама. И я не понимаю, почему ты мне всё это высказываешь? Разве с тобой я веду себя так же?

– Нет, со мной ты на равных, но…

– Нет никаких «но». В этом и вся причина: я не чувствую от тебя угрозы. Мы подруги, которые не делят работу, мужчину, успехи детей. А Филя и его компания это хуже серпентария, где если не ты, то тебя. И ты, Маша, знаешь это не хуже меня.

– Но ты не позволяешь ему себя защитить.

– Я в этом просто не нуждаюсь и разговор на этом считаю оконченным. Пойдём пить кофе, я, так и быть, готова сварить.

– Я «за». – Потёрла ладоши эта притвора (я так поняла, она только ради этого меня и доводила), и поскакала в сторону кухни.

Разговаривали мы в этот вечер ещё долго и упорно, не пришли ни к какому взаимопониманию, но точно осознали, что Филя себя покажет, точнее, Маша меня в этом уверяла, а я в тайне от неё на это же и надеялась. Всё же сделать ещё один шаг навстречу после того, как он сказал, что я не нужна и можно найти любую… в общем, понятно. А уже к следующему утру моего недуга как и не бывало, можно было смело перекатываться к привычному образу жизни, туда, к нервному переутомлению, к нескончаемым стрессам и к любимому начальству, которое за три дня тяжкой болезни не соизволило навестить.

В ресторане (как всегда без меня), творился полнейший бардак, буду знать, что десять дней моего отсутствия для них через чур. Счастливая Аллочка порхала на крыльях любви, Люда щёлкала по клавиатуре, создавая видимость работы, но по датам я знала, что у бухгалтерии сейчас затишье, а Лёня умирал от похмелья в своей норе.

– Привет лодырям и тунеядцам! – Крикнула я так, что эхом мой крик вернулся обратно.

– О-о-ох… – Ответил мне Лёня.

– Неплохо ты без меня развернулся. Что отмечали?! – Радуясь своей мелкой пакости, не сбавляла я тональности.

Прошла, благоразумно присела от Лёни подальше, хотя стрелок он меткий, в меня попадёт и издалека.

– О-ох…

– Ты ничего другого говорить уже не в состоянии? Может, тебя пристрелить, чтобы не мучился?

– Да-а, пристрели меня. – Поднялась голова с опухшим лицом, когда-то это голова принадлежала Лёне, сейчас какому-то вурдалаку, у меня настроение поднялось ещё больше.

– Извини, сегодня смертоносных нет, есть только стрела Амура. Готов снова влюбиться?

– В кого?..

– В меня, конечно. Или ты ещё кого-нибудь видишь?

– Тогда лучше яду.

– Ничего себе заявочки… что с тобой, родной мой?

Я рискнула и подошла ближе, приложила ладонь к ледяному, покрытому испариной лбу. Постояла с минуту над телом, подумала, вышла на кухню и вернулась с имбирным напитком. Один араб заверял, что после имбиря про похмелье забываешь надолго. И, знаете, Лёня забыл, теперь он думал только о том, как ему не сгореть изнутри и никого не опалить своим дыханием. Теперь Лёня не просто Лёня, а Лёня-Горыныч.