Арина Теплова - Лесной князь

Катюша уже почти не слушала его, а затихнув, вновь прилегла на постель и лишь стеклянным несчастным взором смотрела перед собой. Вновь на нее нахлынули страшные воспоминания о той кровавой жуткой ночи, когда погибли ее родные. Через мгновение из ее глаз полились молчаливые слезы.

– Вы опять плачете Катюша? – тихий баритон Ивана вывел ее из печального оцепенения. Иван стоял рядом с кроватью, чуть наклонившись к ней. Она невольно подняла на него глаза. – Вы так и не сказали мне, как Вас по батюшке зовут?

– Васильевна, – тихо ответила она печально. Он вдруг улыбнулся ей и подбадривающе заявил:

– А не хотите ли Вы парного молока Катерина Васильевна? Я из деревни принес.

Уже через полчаса, Катюша в белой длинной вышитой русской рубашке, которая доставала ей до голеней, сидела на кровати и с удовольствием поглощала еще теплый ржаной хлеб с молоком, который Иван принес из деревни.

– Я тоже умею печь хлеб, – заметила вдруг девушка. Вкусный хлеб вернул ей силы, и она повеселела. Иван, который в этот момент поправлял дрова в печи, обернул к ней лицо и усмехнулся.

– Неужели? – заметил он, сомневаясь, что ее тоненькие нежные ручки, хоть когда-нибудь месили тесто.

– Да умею, – обиженно заметила девушка. – Матушка учила меня хозяйству. Я умею готовить, а еще шить и вышиваю хорошо.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг быстро спросил:

– А как же зовут Вашу матушку?

Катя напряглась и вновь вспомнила страшную ночь, когда чудом осталась жива. Поняв, что Иван явно хотел выведать об ее прошлом, она поджала губки и замолчала. Опустив голову, девушка тяжело вздохнула. Иван понял, что она не намерена отвечать и вновь повернулся к печи.

– Теперь я навсегда останусь немощной? – спросила как-то трагично Катюша, через несколько минут молчания. Иван замер над огнем и напрягся. Повернувшись к ней, он быстро преодолел расстояние до девушки и остановился у ее кровати. С нежностью напряженно глядя в ее яркие голубые озера наивных глаз, он тихо ответил:

– Не думаю. Вы просто должны успокоиться, Катюша. Вы же все время плачете и переживаете. Это вредно. Потому-то и ноги Вас и не слушаются. – Иван как будто о чем-то вспомнил и, быстро подошел к небольшому сундучку. Достав из него нечто, он возвратился к Кате и протянул к ней руку. – Возможно, это Вас порадует, – добавил он тихо.

Катюша пораженно уставилась на гранатовые четки матери, которые лежали на его широкой ладони. Девушка вмиг напряглась и дрожащей рукой взяла четки с его протянутой руки. С благоговением поднеся черные камни к своему лицу, она приникла к ним сухими горячими губами, и прикрыла от благоговения глаза. Иван, молча, наблюдал за ее действиями и лишь спустя несколько минут, Катюша опустила камни от своего лица вниз, сжав их в своих ладошках. Обратив на него благодарный прелестный взор, она тихо пролепетала:

– Благодарю Вас, Иван Алексеевич. Вы даже не представляете, что они значат для меня…

– Я рад, что смог порадовать Вас, – так же тихо произнес он, не спуская с ее лица поглощающего взора.

– Где Вы их нашли?

– Они были у Вас в руке, когда я подобрал Вас в лесу, – ответил Иван просто, не спуская с девушки взгляда. Он вспомнил, что даже в бессознательном состоянии, пальцы Катюши судорожно сжимали эти черные камни. Еще тогда Иван подумал, что эти переливающиеся четки, наверное, очень дороги для девушки, раз она не потеряла их.

– Они принадлежали еще моей бабушке, а потом матушке, – объяснила Катя, ласково погладив твердые камни. – Это черные гранаты.

– Черный гранат довольно редкий камень, – заметил Иван. И Катюша удивленно подняла на него глаза, не понимая, откуда он знает это? Ведь она думала, что простой мужик, который живет в дремучем лесу, даже названия камня гранат знать не должен.

Заметив, что Катюша как-то странно смотрит на него, Иван смутился, поняв, что сказал лишнее. Он засуетился и, отойдя от ее постели, буркнул:

– Я сварю Вам взвар с малиной. Он снимет жар.

Он начал возиться с печью, а Катя напряженно смотрела на его широкую спину в серой простой русской рубахе, и размышляла, о том, зачем этот человек заботится о ней, создавая себе неудобства?

Вкусный запах только что испеченного хлеба заполнил все небольшое пространство избушки. Катюша, повернулась на бок и печально посмотрела, как Иван достает из печи хлеб, с помощью длинной лопаты. Как она устала беспрестанно лежать в постели. Ей безумно хотелось встать и сделать хоть что-нибудь.

Все эти бесконечно долгие две недели, что она болела, Иван заботился о ней. Он кормил ее, отпаивал травами, которые дала ему знахарка из деревни, носил на руках в отхожее место, когда это было нужно. Еще неделю назад Катя почувствовала себя значительно лучше и попыталась встать с постели. В этот момент Иван вернулся с улицы с охапкой дров, которые только что расколол. Увидев, что Катя пытается сесть, он закатил такой скандал, которого девушка совершенно не ожидала услышать от этого молчаливого мрачного человека.

– Немедленно ложитесь! – возмутился он. – Неужели Вы не понимаете, что больны и Вам необходимо лежать в кровати!

– Но я уже чувствую себя лучше, и хочу Вам помочь, – попыталась оправдаться Катюша тогда, но ее речь была грубо оборвана.

– Вы хотите, чтобы у Вас вновь появился жар? – прохрипел Иван и почти насильно уложил ее в постель.

Испугавшись его недовольного, гневного выражения лица, Катя послушно легла и с тех пор не осмеливалась противоречить этому суровому властному мужчине. Только по ночам думая, что Иван спит, Катя тихо плакала в подушку, ощущая, что никогда не сможет выбраться из этой заброшенной избушки и избавиться от общества отшельника.

Самыми неприятными моментами для девушки были растирания ног. Еще в первый день, едва Иван вернулся из деревни, после ужина он растер ноги девушки мазью, что дала знахарка. А затем каждый день девушка, испытывая невероятный стыд, терпела прикосновения рук Ивана, которые проворно растирали ей ножки. Еще никогда ни один мужчина не видел ее обнаженных ног и тем более не прикасался к ним. Строгое воспитание Катюши давало о себе знать и девушка едва не плача, все-таки послушно терпела, надеясь только на то, что вскоре она выздоровеет и сможет уйти из этого убогого места.

Катя отметила, как он переложил хлеб на деревянную доску и вернулся к печи, чтобы помещать похлебку. Сняв с еды пробу, он удовлетворенно хмыкнул и обернулся к ней. Увидев, что девушка смотрит на него, Иван сказал:

– Можно трапезничать. Только сперва выпьете отвар с медом.

Он что-то намешал в деревянной чашке и поднес к девушке. Катя проворно села сама, пытаясь избежать его руки, которая уже намеревалась помочь ей подняться. Иван нахмурил брови, но промолчал. Она выпила отвар и поблагодарила его.