Фредерик Бегбедер - Человек, который плакал от смеха

Октав Паранго входит в дом № 70 по Елисейским Полям. Он вспоминает экскурсию в магазин Champs Disques, совершенную сорок лет назад вместе с отцом и Деви Сукарно [15] Сукарно, Ратна Сари Деви, урожденная Немото Наоко (р. 1940) — одна из жен первого президента Индонезии Сукарно. Ныне японская бизнесвумен, телевизионная личность и филантроп. . Ее дочери Карине (по-индонезийски Картике — «Звезде») папаша Октава накупил мешок «сорокапяток» [16] «Сорокапятки» — 45s, пластинки с большим отверстием внутри, созданные для музыкальных автоматов. . Тринадцатилетний Октав безумно влюбился в застенчивую брюнетку. Сегодня он носит дорогущие, но негодные к употреблению шмотки, например, кашемировый свитер от Loro Piana [17] Loro Piana — итальянская компания, крупнейший производитель премиальных изделий из кашемира и сверхтонкой шерсти класса люкс. — очень мягкий и весь в дырках. Он бродит между рядами мужской парфюмерии, делая вид, что не замечает продавщицу с изумрудными глазами, волевым подбородком, хищной улыбкой, ртом в ярко-алой помаде, выступающими ключицами и изящными запястьями, хотя именно из-за нее ворвался в магазин, а теперь она медленно, но неуклонно приближается к нему, распространяя вокруг себя ароматы меда и ванили.

— Здравствуйте, мсье, ищете что-то конкретное?

— Добрый день, мадемуазель… Вам уже кто-нибудь говорил, что вы напоминаете Картику Сукарно? — вопросом на вопрос отвечает Октав.

Девушка — ее дыхание пахнет свежей мятой — отвечает, нимало не смутившись:

— Нет, а кто это?

— Забудьте… Это был комплимент… Я переживаю жуткую драму: Дольче и Габбана сняли с производства мою любимую туалетную воду L’Amoureux. Что теперь делать? Мне нужен одеколон, аромат которого немедленно пробуждает желание заняться любовью.

— Нам целый день задают тот же вопрос. Нюхали Fucking Fabulous от Тома Форда? Декадентский «букет» восточной кожи и пьянящего объятия. Вообще-то я необъективна — эту воду любит мой парень.

— И почем?

— 500 евро за 100 миллилитров.

— Ого!

— Вы хотите… любить или напрягаться, мсье? 500 евро гораздо меньше средней ставки в парижском казино в XVI округе!

— Неужели?

— А вы посчитайте: 500 евро — это ужин с девушкой из хорошей семьи в приличном ресторане с шампанским Ruinart rosé — до и коньяком Louis XIII — после, плюс такси, плюс бутылка водки Grey Goose в клубе, плюс чаевые официанту и гардеробщику — и результат не гарантирован, а тут вы инвестируете столько же во флакон туалетной воды, которой хватит на целую жизнь.

— И вы обещаете, что я не проведу больше ни одной ночи, глядя порнуху в сети?

— Проведете, но в приятной компании.

— То есть запах работает на 100 %?

— На 99 %. Можно нарваться на даму, утратившую обоняние.

— А если бы я надушился этим вашим Томом Фордом, вы бы на меня запали?

Девушка мгновенно перестает улыбаться, грозит Октаву своим айпадом, подключенным к Wi-Fi, и спрашивает:

— Хотите, чтобы я предупредила: 1) дирекцию магазина, 2) комиссариат полиции или сразу 3) «Твиттер» — и обвинила вас в домогательствах?

— Да ладно вам, не стоит так нервничать, куплю я этот флакон!

Сколько воспоминаний… В 1990-х Том Форд привнес в рекламу товаров категории люкс моду на «шикарное порно». Он полагал, что все женщины должны одеваться как шлюхи, а все мужчины — носить смокинг. На самом деле он подражал вселенной Хельмута Ньютона [18] Ньютон, Хельмут (1920–2004) — один из самых влиятельных фотографов всех времен. Жанры, в которых работал Хельмут Ньютон, разнообразны: от традиционной фэшн-фотографии и обнаженной натуры до размышлений на тему смерти. , где женщины-вамп с обнаженной грудью и на шпильках разжигали кровь плейбоев с седеющими висками в саржевых костюмах от Ива Сен-Лорана. Октав обожал декаданс — двадцать лет назад, до того, как его «понизили в ранге». Иными словами, ему нравилось танцевать на развалинах ровно до тех пор, пока это не начинало угрожать его счету в банке. Ситуация изменилась в начале 2010-х: он выяснил, что потратил все деньги, а обличительный дуплет (два экранизированных памфлета, один антирекламный, другой антимодный) лишил его и работы, и гордости. А вот Том Форд, изгнанный Франсуа Пино из Дома моды, снимал депрессивные фильмы в безупречной стилистике, истории о геях в трауре, бесцельно и бессмысленно бродящих по красивым виллам, напоминающим шоу-рум Кристиана Лиэгра [19] Лиэгр, Кристиан (р. 1943) — французский дизайнер интерьеров и декоратор. . Том жил в техасской пустыне и воображал себя Кристофером Ишервудом [20] Ишервуд, Кристофер Уильям Брэдшоу (1904–1986) — англо-американский писатель. , короче, стал мрачным типом, но Октав по-прежнему считал его своим наставником в дендизме: носил кашемировые галстуки, чтобы отличаться от хипстеров в капюшонах и панков с челкой.

Октав просит красавицу-продавщицу обрызгать его Fucking Fabulous, потом оплачивает афродизиак розовой банкнотой в 500 евро, последней на пространстве Шенгена. Трофей остался ему от России начала века: денежка нашлась при переезде, в кармане итальянского пальто. Кассир десять раз проверяет купюру под ультрафиолетовыми лучами, то и дело с подозрением поглядывая на предъявителя. Он явно считает, что любой обладатель банкноты достоинством в 500 евро в лучшем случае мухлюет с налогами, а в худшем — толкает кокс. Октав вернулся в Париж, проведя несколько лет в России. Когда-то подобная информация могла появиться на последней странице Voici, той самой, где печатают сплетни об особах, недостаточно знаменитых для обложки. На Елисейские Поля десантируется ветер, приближаются рождественско-новогодние праздники, гирлянды на деревьях тщатся изобразить пузырьки в бокале шампанского, жаждущие взлететь в небо, у мегастора «Луи Виттон» дымится прогоревший костер из разломанных ящиков.

Этим вечером Октав Паранго ничуть не похож на найденыша: ему не хочется возвращаться домой. И все-таки придется. Нужно написать завтрашнее утреннее обозрение.

Сегодня без чудачеств никуда. Комментаторы шутят, политики озорничают, водители такси мистифицируют, даже пилоты самолетов и железнодорожные машинисты пытаются делать комические объявления. Веселье приобрело всеобщий характер. Весь огромный мир помирает со смеху, а заодно разогревается. «Серьез» под запретом, а уморительность должна достичь абсолюта: газетные заголовки превращаются в каламбуры, каждая речь любого политика напичкана короткими остротами — иначе в двадцатичасовые «Новости» не попасть. Философы записывают заведомо оскорбительные шуточки, чтобы их «запикали» на YouTube, певцы насмехаются над собратьями по цеху в надежде привлечь внимание к себе. Все современное искусство со времен Энди Уорхола грешит двусмысленностью, и его нужно приправлять «щепоткой соли», а не принимать за чистую монету.