Дмитрий Каралис - Чикагский блюз

– А чего? Пусть знают. – Тетя Зина заморгала глазами. – Репрессии, культ личности – об этом писали…

– Писали, – холодно повторил дядя Жора. – Только не всё написали… Где же эта несчастная справка?..

Я вышел на улицу. Фонарик, который я не успел перевесить, не давал мне покоя. Чарлик выскочил за мной и побежал к дальней калитке, ведущей в лес, – проведать, не нарушает ли кто-нибудь наши границы. Самое обидное, что именно сегодня я собирался его перевесить, именно сегодня… Я обошел дом и остановился напротив темного бабушкиного окна. Если бы бабушка всего один раз почитала свою «Роман-газету» под перевешенным фонариком, мне и то было бы легче. А теперь… Мне вдруг представилось, что сейчас раздвинутся шторы, за стеклом покажется бабушка и с немой укоризной посмотрит на меня…

Прошуршал в темных кустах Чарлик, ткнулся носом в мою ногу. Я взял его на руки, прижал к груди так, что ощутил, как бьется его доброе собачье сердце, и понес в дом. Чарлик лизнул меня в нос – мне показалось, он понимает, что мучает меня.

…Справку нашли – она была приколота к последней странице бабушкиной трудовой книжки.

Гроб опустили в могилу и стали сыпать рыжий песок. Было слышно, как гулко отзывается крышка гроба, обтянутая кумачом, а потом – только шелест песка, звяканье лопат и сопение могильщиков. Они сноровисто соорудили над бабушкиной могилой холмик, уложили венки и цветы, получили деньги и ушли, сверкая штыками лопат и волоча за собой крепкие веревки.

Мы сели в автобус и поехали домой. Светка тоже пришла на похороны, хотя и не была знакома с моей бабушкой, и осталась на поминки. Я познакомил ее с родителями. Отец рассеянно поздоровался, а мама покивала головой и погладила Светку по плечу: «Спасибо, что пришли, спасибо…»

На поминках я узнал, что бабушку очень любили и ценили на работе; что ей сто раз предлагали выйти замуж, но она отказывалась; что на поминках не чокаются; что бабушка за всю блокаду – как бы холодно и голодно ни было – ни разу не позволила детям пропустить утреннее умывание, а мой будущий папа зимой сорок первого съел пластилинового зайца, которого вылепил его брат; узнал, что бабушка была из семьи потомственных учителей и хотела стать педагогом, но не получилось. Я много чего узнал на поминках про свою бабушку Елену Ивановну…

Еще узнал, что первые три дня после смерти человека его душа пребывает в доме, все видит и слышит, и только на сороковой день отправляется на небеса.

…Через день после поминок, когда все немного пришли в себя и в доме установилась гнетущая тишина, я взял инструмент и перевесил бра в форме тюльпана на то место, которое отметила крестиком бабушка.

Отцу с дядей Жорой исполнялось по сорок пять, и юбилей было решено справлять на даче.

Мы сидели на дяди-Жориной веранде, куда днем заглядывало солнце, и прикидывали, что предстоит сделать в оставшееся до торжеств время. Гостей предполагалась пестрая туча: друзья-геологи, ученью из Сибири, моряки-подводники, школьный приятель-эквилибрист, мастер спорта по боксу, тети-Зинин брат-чечеточник. Человек тридцать, не меньше. Куда всех усадить, чем накормить и где потом разместить?

Отец с дядей Жорой сказали, что материально-техническую базу, то есть столы, скамейки и ночлег, они возьмут на себя, пусть женщины не волнуются.

– Надо сколотить П-образный стол и лавки, – предложил дядя Жора, поглаживая Чарли между ушей.

– Из каких досок ты собираешься делать стол? – спросила тетя Зина. – Не из тех ли, что на беседку?

– А из каких еще? Не покупать же новые! Зато сделаем шикарный стол – внукам останется! И на мои поминки еще сгодится, если бережно относиться и от дождя прикрывать. Вы же без меня потом не сколотите!

– Типун тебе на язык! – сказала тетя Зина. – А беседка? Вы же собирались строить новую беседку для чаепития и бильярда!

– Хорошо, – согласился дядя Жора, – не будем сколачивать стол. Вытащим со второго этажа ковры и постелем на траве.

– Ну да! – сказала тетя Зина. – Чтобы соседи подумали, что мы какие-нибудь узбеки. И как будут сидеть женщины в праздничных нарядах?

– За узбекским столом женщины не сидят, – сказал дядя Жора. – Они только приносят кушанья и спрашивают мужчин, не надо ли еще чего.

– Да и ковры-то старые, – сказал отец, не отвергая узбекского принципа по поводу участия женщин. – Если только потом на них возлежать…

– Правильно! – сказал дядя Жора. – В темпе сколотим длинный стол и скамейки. А ковры почистим и расстелем неподалеку, для неспешных бесед и отдыха. Еще бы неплохо устроить журчащий фонтан из шланга и насоса, но это продумаем отдельно. Жалко, бассейн выкопать не успеем…

– Почему? – спросил я. – Если пригнать трактор «Беларусь»…

– Подумаем, подумаем, – пообещал дядя Жора. – Времени еще три недели. А ночлег организуем в палатках. Я привезу три армейские палатки, накосим сена, застелем брезентом и выдадим каждому одеяло.

– Жора! – сказала мама. – Где мы возьмем тридцать одеял? А пододеяльники?

– Хорошо, – сказал дядя Жора. – Пусть мужики спят в палатках без пододеяльников, а женщинам, если они такие фифочки и у них нет полета фантазии, найдем пододеяльники… Космонавта положим в доме…

Мы с Катькой переглянулись.

– Что? – Тетя Зина строго посмотрела на мужа, будто слово «космонавт» было ругательным. – Какого еще космонавта?

– Обыкновенного, – пожал плечами дядя Жора. – Летчика. Из отряда космонавтов. Только об этом никому не следует знать. Может, он вообще еще по здоровью не подойдет.

– Куда не подойдет по здоровью? – спросила тетя Зина.

– Туда! – дядя Жора показал рукой в потолок. – Для полетов в космос.

– А откуда он взялся?

– Познакомился недавно, – скромно сказал дядя Жора.

– Где? – допытывалась тетя Зина.

– Ну… познакомился случайно, – пожал плечами дядя Жора. – Экое дело!

– А сколько ему лет? – заинтересованно спросила Катька.

– Около тридцати, – сказал дядя Жора, листая список дел.

– Фу, какой старый! – Катька отвернулась и стала смотреть сквозь окно на калитку, возле которой крутились парни с велосипедами. – Я слышала, что в космонавты и в подводный флот берут коротышек. Представляю, что тут соберется за публика.

– Нет, ты объясни, – не отставала тетя Зина, – где ты с ним познакомился? И как его фамилия?

– Я же говорю: познакомился случайно, – сказал дядя Жора. – А фамилию не спрашивал. Зовут его Лёха. Алексей. Я ехал вдоль залива, а за ним бежали. Подсадил. Познакомились. Отвез, куда он попросил.

– И куда же он попросил?

– В военно-морской санаторий.

– Он что, там лечится? Больной?

– Не лечится, а отдыхает.