Джек Керуак - Биг Сур

Как все это странно, и как теперь все события последних недель, поездки туда-сюда и страдания в городе и Суре рационально складываются в одну большую вышку которая позволила мне неуклюже нырнуть в глубину биллиной души – на что тут сетовать?

Среди ночи она притаскивает мне четырехлетнего мальчишку чтобы показать его одухотворенную красоту – Вот уж один из страннейших людей которых я когда-либо встречал – С огромными влажными карими глазищами, очень красивыми, он ненавидит всякого кто приблизится к его матери и постоянно задает вопросы, типа: «Почему ты с ним? Он зачем, он кто?», или: «Почему на улице темно?», или: «Почему вчера солнце?» или что угодно, спрашивает обо всем подряд, а она отвечает с неизменным восторгом и терпением, так что я не выдерживаю: «Тебе не надоели эти вопросы? пусть бы лопотал себе как все дети, что он пристает, пусть бы себе мурлыкал?» – А она отвечает: «Я отвечаю чтоб не пропустить следующий вопрос, все, что он спрашивает и говорит, для меня очень важно с точки зрения абсолюта, мне это нужно» – «Какого еще абсолюта?» – «Ты же сам сказал что все есть абсолют», – ну конечно она права, и я понимаю что в грязной старой душе своей уже ревную к Эллиоту.

Циновка ночи впитывает стонущую роскошью богоподобия любовь, а в то же время все как-то скучно, и мы смеемся говоря об этом – Нашу первую ночь мы не спим до рассвета, обсуждая все на свете, от Коди во всех подробностях до Эвелин, от книжек до философии, религии и абсолюта, кончается тем что я шепчу ей стихи – Утром бедняжке пора на работу, а я остаюсь пьяно храпеть дальше – А она готовит аккуратненький завтрак и ведет Эллиота к дневной няньке, а я просыпаюсь среди дня один, отхлебываю вина и забираюсь с книжкой в горячую ванну – Телефон звонит не умолкая, все от Монсанто и Фэгана до последней собаки каким-то образом вычислили меня и номер телефона, хотя никто из них раньше Билли не знал и даже не видел – С содроганием думаю я, как разозлится Коди, что его тайная жизнь стала всеобщим достоянием.

А вот и Перри – Перри как и я в странно-братских отношениях с Коди, и тем самым поверенный и иногда любовник всех его подружек – И понятно почему – Он очень похож на меня в молодости, на того каким меня Коди впервые увидел, но дело не в этом, истерзанная заблудшая душа, он только что из тюрьмы Соледад, где сидел за попытку ограбления, мальчишеское лицо в обрамлении черных волос и мускулистые мощные руки, такие человека пополам переломят – И имя у него странное: Перри Итурбайд, я сразу говорю: «Понятно, ты баск» – «Баск? правда что ли? Никогда не знал! Давай позвоним моей матери в Юту и скажем ей!» – И действительно звонит, за биллин счет, и я с бутылкой портвейна в руке и бычком во рту беседую с баскской мамой вчерашнего зека в Юте, убеждая ее: «Да, я уверен что это баскская фамилия» – А она: «Але, что-что? Вы кто?», а Перри рад, весь сияет – Очень странный парень – Давненько за свою так сказать литературную жизнь не встречал я настоящего крутого омбре, только откинувшегося, со стальными ручищами и той лихорадочной сосредоточенностью, от которой трепещут правительства и бледнеет начальство, оттого-то таких парней вечно на нары и засовывают – Да но именно такие парни нужны стране, когда стареющий правитель затевает войнушку – Опасный парень этот Перри, я конечно ценю его поэтическую душу и все такое, но глядя на него понимаю: этот способен взорваться и убить за идею, а то и за любовь.

Приходят какие-то его дружки, звонят в дверь, кажется все знают, что я здесь, странные анархисты-негры и бывшие зэки, уж не банда ли, думаю я – Компания лихорадочных мудрецов, напряженно-завирально-интеллектуальных негров с могучими мускулистыми руками и отсидкой за плечами, а базары такие, будто конец света зависит от их слов – Трудно объяснить (пожалуй, хватит).

Вообще я думаю Билли и вся эта ее банда, со всеми их запредельными элоквенциями о духовном, уж не тайный ли воровской притон хотя вообще я замечал уже, некоторым кругам Сан-Франциско свойственна эдакая эфемерная истерия витающая над крышами, повсеместно ведущая к суициду и увечьям – И я такой растерянный медитатор невинное сердце, губошлеп, среди странных напряженно-преступных возмутителей сердечного спокойствия – Напоминает сон, который я видел перед отъездом сюда: во сне я уже в Сан-Франциско, но что-то творится не то: по всему городу мертвая тишина: люди типа печатников, служащих, маляров молча стоят в окнах третьего этажа, глядя вниз на пустые улицы Сан-Франциско: порой внизу проходят какие-то битники, тоже молча: за ними следят, причем не только власти, а все: как будто вся система улиц в их распоряжении: но никто не говорит ни слова: и в этой напряженной тишине я еду на самоуправляемой платформе через весь центр и дальше за город где женщина хозяйка птичьего двора предлагает мне поселиться с ней – Тихо катится маленькая платформа а люди смотрят из окон в профиль как на полотнах Ван Дейка, напряженно, подозрительно, торжественно – Вся эта возня у Билли напоминает сей сон но поскольку единственно реально для меня происходящее в моем собственном мозгу, реальность происходящего сомнительна – Но и это очередной признак подступающего безумия в Биг Суре.

Странно – вот и Перри Итурбайд в тот первый день когда Билли на работе и мы звоним его маме предлагает сходить в гости к генералу армии США – «Зачем? и что все эти генералы высматривают из своих молчаливых окон?» – говорю я – Но Перри ничем не удивишь – «Поехали, я хочу показать тебе самых красивых девчонок на свете», и мы берем такси – «Красивым девчонкам» оказывается 8, 9 и 10 лет, дочки генерала или, возможно, другого странного генерала живущего по соседству, но мама дома, в другой комнате играют мальчишки, и с нами Эллиот, которого Перри всю дорогу таскает на плечах – Я смотрю на Перри, он говорит: «Я хотел показать тебе самые красивые попки в городе», все ясно, опасный сумасшедший – А потом он говорит: «Видишь вот эту красотку? – 10-летнюю генеральскую дочку с пони-хвостиком (а генерала все нет) – Я ее похищаю», – берет ее за руку и уводит на улицу на целый час, а я сижу пью, беседую с мамашей – Сговорились они все что ли свести меня с ума – Мамаша обходительна, как положено – Возвращается домой генерал, суровый крепкий лысый дядька, и с ним лучший друг, фотограф по фамилии Ши, худой прилизанный хорошо одетый обычный городской коммерческий фотограф – Ничего не понимаю – Вдруг из соседней комнаты доносится рев Эллиота, бросаюсь туда, большие мальчики стукнули его или как-то обидели, что-то он там не так сделал, я отчитываю их и несу Эллиота обратно в залу на плечах, как Перри, но Эллиот желает немедленно слезть, даже на коленях сидеть не хочет, ненавидит меня с потрохами – В отчаянии звоню Билли на работу, она обещает приехать за нами и добавляет: «Как там Перри?» – «Похищает маленьких девочек, называет их красавицами, хочет жениться на 10-летних девочках с пони-хвостиками» – «А, он такой, ты врубишься» – Печальная музыка ее голоса в трубке.