О`Санчес - Кромешник

Спал он долго, до полудня, нехотя встал, с полчаса потренировался, принял душ, побрился, позавтракал и уселся за книгу, жизнеописание двенадцати цезарей Римской империи, написанное Светонием. Книга не шла в тот день, а от телевизора у Гека начиналась мигрень – особенно доставало частотное мелькание экрана. С этой точки зрения для Гека куда приемлемее было ходить в кино: к дискретной смене кадров мозг постепенно привыкал и в глазах не рябило… Глаза скользили по строчкам, а мозг не пускал их к себе, ждал совсем иной информации: кто-нибудь да должен был прорезаться с визитом. Красный дежурил в пределах прямой видимости, чтобы при резком повороте событий успеть позвонить из телефона-автомата и предупредить. Зазудел дверной звонок, а телефон молчал. Надо надеяться, что Красный не дал оплошки, не прошляпил опасности… Пистолет, незахватанный пальцами, смазанный ещё в позапрошлом месяце, лежал под половицей, в метре от его кресла.

Однако визитёр был миролюбив и вежлив – господин квартальный собственной персоной.

Букварь хватился своих людей утром – никого не нашёл, словно корова языком слизнула. Никто их не видел сутки с лишним. (Ну, это отчасти объяснимо: он сам велел им исчезнуть за день до этого, для возможного алиби, но где они сейчас, чёртовы дети?) Срочно посланные эмиссары спросили одного-другого из жильцов – никто ничего не слышал, вообще ничего. В соседних домах – та же картина. В пустующей квартире – полный и аккуратный порядок. А ребят нет. Тогда Букварь и попросил квартального, мужика отзывчивого и не жадноглота, пойти и посмотреть на этого Ларея в домашней, так сказать, обстановке: говорят, что он уехал, а бедную старуху ограбил и убил…

Услышав про старуху, Гек кивнул и вместо ответа набрал номер гостиничного телефона в курортном городишке Парадиз, где проживала Бетти, заранее предупреждённая о том, чтобы постоянно быть у телефона. Квартальный лично с ней поговорил – «нет-нет, все в порядке… просто проверял, не случилось ли чего… да-да, он объяснил, никаких претензий, конечно, отдыхайте…» Озадаченный, уселся на стул и принялся чесать в затылке, надеясь вычесать ещё какой-нибудь вопрос, способный оживить или завершить беседу… Гек сам выручил его:

– Хотите кофе, сержант? Не стесняйтесь, я же не коньяк предлагаю. Или не положено чаи-какавы с поднадзорными распивать? Ну и ладушки, пойдёмте на кухню…

Угрюмым и холодным, как и сам хозяин, выглядело жилище этого Ларея. Все вроде есть: телефон на кнопках, цветной телевизор, ковёр, книги даже, но все равно – неуютно, как в тюремной камере. Одно слово, старый холостяк. Хоть бы какую животную завёл – канарейку там, кошака… Но деньги, видать, есть, коли на книги хватает. И главное – мужик-то спокойный, солидный, а сцепился с шантрапой, балаган прилюдный устроил. До сих пор вся улица судачит: потихоньку, а смеются. А кофе-то дорогой какой – хорошо жить, когда денежки в карманах водятся…

Все было легко и просто: на Сицилии ли, в Бабилоне, люди одинаково страстно относятся к деньгам и не любят зависеть от подонков. А Гек, хоть и сидел ранее, но наркотиков не продаёт и не покупает, хулиганья терпеть не может и шакалов вроде Робина относит туда же… Да, специально, чтобы люди могли видеть, чего стоят эти «герои», когда им встретится мужчина. Нет, он их не боится и постарается, чтобы они все стороной обходили эти края. Да-да, торговцам наркотиками житья здесь не будет… Ну конечно, с таким финансированием какая борьба да профилактика, только на чернила для отчётов и хватает… И вокруг беднота, какая там поддержка… Вот, кстати, самому-то неудобно, вы лучше обстановку знаете – раздайте тем, кто нуждается не по пьяни да по лени, а по жизни… Какие расписки, какие взятки, мне от тебя, сержант, ничего не надо. Лапа в лапу, баш на баш – нет, не надо… Дотерплю до конца надзора, и будем просто добрыми законопослушными знакомыми. Кончатся – добавим. Кто? Никакого Букваря не знаю и знать не хочу… Повторяю, это они пускай боятся, закона и друг друга. Мне они не нужны, а за себя постоять сумею, коли до этого дойдёт… Обязательно сообщу, не сам же побегу воевать… Ну и ты тоже, сержант, дай знать в случае чего, если не служебная тайна, конечно… Счастливо… До вечера, естественно… Порядок есть порядок… И оставь мне свой телефончик, на всякий пожарный… И сам звони, заходи… Угу, счастливо, привет жене… Закрою-закрою, да здесь грабить нечего…

Букварю квартальный ничего путного не рассказал. Ларей дома, квартирка небольшая, там таракана не спрячешь… Старуха жива… Неважно где, далеко…

Букварь хоть и не слыхал про дедуктивный метод, но догадался, что пятеро ребят не в монахи постриглись: Ларей, гад, руку приложил. Надо о нем в городе справиться, может, кто слышал о нем… Букварю волей-неволей пришлось обо всем доложить Падле и получить от него нагоняй. И приказ: не спешить, действовать наверняка. Уж если он пятерых замочил и следов не оставил – ушами трясти нельзя, тёртый, видать. Может, он сам по себе вообще ничего не представляет, а это старый Кошеловка сети плетёт или ещё кто. Надо все тщательно узнать и мужика в итоге обязательно примочить. В назидание всем.

Старуха Бетти через две недели вернулась, и никто её не беспокоил. Деньги стал получать Гек. Красный привёл, с интервалом в неделю, ещё двоих молодцов, голодных и потому отважных. Гек побеседовал и принял обоих. Деньги пока были, люди на первое время нашлись, оружия – как грязи, объектов полно… Лиха беда – начало.

– Ну, Дэнни, уважил старика, давай прощаться. – До торжественных проводов на пенсию главы Департамента внутренней (а теперь и внешней) контрразведки оставалось немногим более пяти минут. Игнацио Кроули, в элегантном смокинге, разлил по рюмкам коньяк, настоящий французский, не то безродное сорокаградусное пойло, которым уже полстраны споили… В банкетном зале шла последняя подготовительная суета, гости все прибывали – ожидался стол на пятьсот персон. Господин Президент за множеством дел не забыл, прислал приветственную телеграмму и дарственную: Республика Бабилон… тра-та-та заслуги… в пожизненное владение с правом наследования – пятнадцать гектаров земли и домик возле государственного заповедника, где живут в почёте отставные бонзы, ничем себя не запятнавшие (или не схваченные за руку).

И вот Игнацио Кроули и его первый зам, а с этого дня глава всея политического сыска, Дэниел Доффер, также одетый в смокинг, в последний раз вместе сидели в наследуемом кабинете и тихо беседовали.

– Не надо, Дэнни, проект приказа я видел собственными глазами, ты шёл за назначением и, видать, уговорил его подождать. Так, я думаю, дело было. И за это я тебе от души благодарен, не из-за кресла, из самолюбия.