Дэвид Седарис - Одень свою семью в вельвет и коттон

– Ничего, уже можно, – сказал мой отец. – Можешь им рассказать.

– Ну, мы присмотрели один неплохой домик, – поведала мама. – Пока рано говорить о чем-то серьезном, но…

– Но он же идеален, – сказал папа. – Настоящее произведение искусства, прямо как ваша мама.

Он подошел сзади и ущипнул ее пониже спины. Она засмеялась и ударила его полотенцем, а мы наблюдали то, что позже идентифицировали как омолаживающую силу недвижимости. Вот к чему приходят счастливые пары, когда их сексуальная жизнь поблекла, а они слишком благочестивы для измен. Покупка второй машины может сблизить людей на пару недель, но второй дом способен возвратить брак к жизни почти на девять месяцев.

– О, Лу, – сказала мама. – Что же мне с тобой делать?

– Все что угодно, детка, – ответил он. – Все что угодно.

Странно, когда люди повторяют предложения дважды, но мы были готовы изменить свою точку зрения по этому вопросу в обмен на пляжный домик. В тот вечер мама была слишком взбудоражена, чтобы готовить, и мы ужинали на Санитарном рыбном рынке в Морхэд Сити. Когда мы расселись, я ожидал, что папа упомянет недостаточную изоляцию или ржавые трубы, то есть темные стороны домоуправления, но вместо этого он обсуждал только позитивные аспекты: «Почему бы нам не проводить здесь Дни благодарения? Черт возьми, мы могли бы приезжать сюда даже на Рождество. Повесить пару фонарей, достать немного украшений, как вы думаете?»

Мимо стола прошла официантка, и я потребовал еще одну колу, не сказав «Пожалуйста». Она пошла за напитком, а я уселся на стуле, опьяненный энергетикой второго дома. Когда начнется учеба, мои одноклассники станут заискивать передо мной в надежде, что я приглашу их к себе на выходные. А я буду забавляться, настраивая их друг против друга. Так поступает человек, который нравится людям по неправильным причинам, и, повзрослев, я отлично научился себя так вести.

«Как ты думаешь, Дэвид?» – спросил отец. Я не расслышал вопроса, но все равно сказал, что это мне подходит. «Мне это по душе, – сказал я. – Да, по душе».

На следующий день родители повезли нас смотреть дом. «Я не хочу, чтобы вы сильно на что-то надеялись», – сказала мама, но было уже поздно. От одного конца острова до другого – пятнадцать минут езды, поэтому по дороге мы предлагали свои варианты названий для коттеджа, который уже считали своим. К тому времени я уже обмозговал это дело, но подождал несколько минут, прежде чем выдвинуть свое предложение.

– Вы готовы? – спросил я. – Нашим знаком будет силуэт корабля.

Никто не издал ни звука.

– Дошло? – осведомился я. – Вывеска будет в форме корабля. Наш дом будет называться «Кораблик. «

– Что ж, тебе придется написать это на вывеске, – сказал мой отец. – Иначе ни до кого не «дойдет».

– Но если выписать слова, шутка потеряет смысл.

– А как насчет «Дурдом»? – предложила Эми.

– Ха! – сказал папа. – Вот это идея.

Он засмеялся, не зная, что «Дурдом» уже есть. Мы проезжали мимо него тысячу раз.

– Как насчет названия со словом «кулик», – подала идею мама. – Всем нравятся кулики, правда?

В обычных условиях я бы возненавидел их за то, что они не признали мое предложение лучшим. Однако было ясно, что это особенный момент, и я не хотел портить его обидами. Каждый из нас стремился придумать окончательный вариант названия, и вдохновение могло прятаться где угодно. Исчерпав все варианты внутри автомобиля, мы высунулись из окон, дабы изучить проплывающий мимо пейзаж.

Две худенькие девочки, прыгая с ноги на ногу на раскаленном тротуаре, набрались смелости пересечь кишащую машинами дорогу. «Грязная пятка, – прокричала Лиза. – Нет, лучше «Лукоморье». Понимаете? «Лук у моря».

Автомобиль с лодкой на прицепе подъехал к заправке. «Заправка «Шелл!» – заорала Гретхен.

Все увиденное предлагалось как возможное название для дома. Окончательный список вариантов подтвердил, что на территории, не прилегающей к морю, Изумрудному острову явно не хватало природных красот. «Телеантенна», – предложила моя сестра Тиффани. – «Телеграфный столб», «Беззубый негр, продающий креветки из кузова своего фургона».

«Бетономешалка». «Перевернутая тележка». «Чайки на мусорном баке». Моя мама вдохновенно изрекла: «Окурок, выброшенный из окна». Затем предложила нам поискать названия на пляже, а не на шоссе. «Боже мой, можно ли придумать еще что-то более нудное? «Она казалась раздраженной, но можно было с уверенностью сказать, что ей нравился процесс. «Предложите мне что-нибудь подходящее, – сказала она. – Что-нибудь такое, что хоть немного бы продержалось».

Что в итоге действительно продержалось, так это те пятнадцать минут на прибрежном шоссе, однако тогда мы об этом еще не знали. Повзрослев, даже самые недовольные из нас воспринимали ту четверть часа как доказательство того, что мы когда-то были счастливой семьей: наша мама молода и здорова, наш отец – человек, который, щелкнув пальцами, мог предоставить нам все, что мы хотели, и все мы соревнуемся за право дать имя нашему счастью.

Дом, как и обещали родители, был идеальным. Это был старинный коттедж, стены которого были обшиты сосной, что придавало каждой комнате особое ощущение уюта. Через жалюзи в ставнях полосками падал свет, а мебель, включенная в цену продажи, была подобрана по вкусу выдающегося морского капитана. Когда мы разобрали спальни и пролежали без сна всю ночь, мысленно переставляя мебель, наш папа сказал: «Не гоните лошадей, дом еще не наш». На следующий день папа пришел к выводу, что поле для гольфа не такое уж и замечательное. Потом два дня подряд шел дождь, и отец заявил, что было бы умнее купить земельный участок, подождать пару лет, и подумать насчет постройки собственного дома: «Давайте будем практичными». Мама надела свой дождевик. Она обвязала голову кульком и стояла у кромки воды. Впервые в жизни мы точно знали, о чем она думает.

В последний день отдыха папа решил, что вместо постройки дома на Изумрудном острове нам стоит усовершенствовать наш старый дом. «Может, построить бассейн, – сказал он. – Что вы на это скажете, дети?» Ответа не последовало.

К тому времени как папа перестал перед нами заискивать, пляжный домик стал баром в подвале. Он выглядел как самый настоящий бар с высокими стульями и подставками для вина. Там была раковина для мытья стаканов и куча разных салфеток, на которых в мультяшной форме изображалась светлая сторона алкоголизма. Неделю или две мы с моими сестрами шатались у барной стойки, притворяясь пьяницами, но потом новизна себя исчерпала, и мы напрочь об этом забыли.

Во время последующих каникул, с родителями и без них, мы, бывало, проезжали мимо коттеджа, который когда-то считали своим. Каждый из нас называл его по-разному, поэтому со временем потребовались четкие определители. («Ты понял, наш дом».) На следующее лето новые владельцы – или «эти люди», как мы часто их называли, – перекрасили «Кораблик» в желтый цвет. В конце семидесятых Эми заметила, что владельцы «Дурдома» расширили гараж и заасфальтировали подъезд к дому. Лиза почувствовала облегчение, когда «Лукоморье» вернуло себе свой первоначальный цвет, а Тиффани разозлилась, когда «Беззубый негр, продающий креветки из кузова своего фургона» выставил напоказ плакат в поддержку Джесса Хелмза в сенаторской избирательной кампании 1984 года. Четыре года спустя мама сообщила, что «Кулик» сильно пострадал от урагана Хьюго. «Он еще стоит, – сказала она. – Но еле-еле». Вскоре, по словам Гретхен, заправка «Шелл» была снесена и продана как участок под застройку.