А. Федоров - Оракул петербургский. Книга 1

Бесспорно, в судьбах страны, народа, каждого человека в отдельности (Сергеев не отделял себя от них) проявлялись усилия и благие намерения Бога, но и ядовитая греховность дьявола. Россия, ее народ – это незаменимые составляющие особого эксперимента, проводимого историей. Чья режиссерская рука, кто сценарист? – не известно.

Очевидны лишь исполнители, проживающие на одной шестой суши. Петербургский оракул с его тайными болотами, живописной природой, землей, пропитанной кровью собратьев, огромными запасами вод, гнуса и микробов – то самое гиблое и, одновременно, спасительное место на Земле, на просторах которого могло, а потому должно было осуществиться, загадочное историческое действо.

Именно о таком действе Святой Иоанн Богослов пишет в своем Откровении (12: 7-9): "И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним".

Как бы ни было приятно общение с миловидной секретаршей и собственными мыслями, но рано или поздно вас пригласят и в кабинет начальника. Раздался скрипящий рык переговорного устройства, в котором трудно было что-либо разобрать, и Ирина Владимировна растормошила Сергеева призывом очнуться и войти в кабинет главного врача. В дверях святилища Сергеев нос к носу столкнулся с Соловьем В.В. – доцентом с кафедры Орла В.И. Он расценил эту встречу, как не очень доброе предзнаменование. "Какой-то сокрушительный переворот ожидает больницу в ближайшее время". – подумалось отставному профессору.

В кабинете главного врача присутствовали двое – Записухина Е.В. (начмед) и сам всевластный – Эрбек Валентин Атаевич. Сергеев отделался общим приветствием с поклоном только головой и уселся в предложенное ему кресло около массивного рабочего стола. Какое-то время администраторы изучали вошедшего, помалкивая. Известный феномен (это называется "собраться с мыслями"), свойственный авантюристам, мнящим себя великими стратегами и незаурядными психологами: все подлое требует известного напряжения, подготовки замысловатого удара, наносимого исподтишка. Сергеев не стремился прийти казуистам на помощь, – его интересовали психологические подробности. Они молчали и он не проронил ни звука, закостенев в безучастности: "интересно, как они выбирутся или войдут в очередную интригу"? Но то, что здесь, в кабинете главного врача больницы, начинает рождаться административная интрига, сомнений ни у кого не было, – ни у нападавших, ни у обороняющегося.

Эрбек посуетился жирным задом в рабочем кресле и ласково произнес:

– Александр Георгиевич, обстоятельства складываются так, что мы с начмедом вынуждены просить вас помочь больнице в сборе материальных "пожертвований". Вы, полагаю, хорошо знаете экономические сложности, которые испытывают в настоящее время все лечебные учреждения, – всем приходится ломать голову по поводу поиска дополнительных средств.

Сергеев уже почувствовал натяжку, но не перебивал главного врача, решив дать ему выговориться полностью и обнажить истинные мотивы задуманной акции.

К разговору подключилась Записухина – она была традиционно больше, чем надо, напыщенна, величественна и категорична:

– К нам обратилась богатая ведомственная больница, способная пополнить наш бюджет, с просьбой выделить на месяц – два месяца опытного специалиста для работы инфекционистом, рентгенологом, патологоанатомом, терапевтом. Мы подумали о вас, как о человеке, совмещающем в одном лице все названные специальности. За такую работу можно получить оплату, равную четырем должностным окладом с учетом ваших квалификационных и стажевых надбавок.

Сергеев в такой постановке вопроса уловил главное: его поездка – дело решенное, и ни у кого из администраторов нет сомнения в том, что он обязательно купится. Понятно было, что его отъезд очень выгоден администрации.

Можно было разыграть бурное возмущение и отказаться. Но, когда он услышал название больницы, то в памяти всплыли годы бурной врачебной молодости, – тот небольшой, но веский кусок жизни, который был отдан красивому лесисто-озерному краю. Сергееву так захотелось нырнуть в прошлое, в безвозвратную молодость, в еще памятное обаяние славных мест и повстречаться с еще, видимо, сохранившимися там знакомыми людьми.

"Эти сволочи рассчитали все до мелочей, – учли даже ностальгию по прошлому. Вообще, это делает им честь. Хоть и мерзавцы они порядочные, но дело свое знают! – наверняка, вычитали в личном деле биографические подробности".

Но Сергеев не был бы врачом, психологом, если бы не выдержал спектакль до конца, не позволил двум заговорщикам раскрыться полностью. Он лишь насытил свой взгляд некоторым любопытством и продемонстрировал его обоим властителям дум.

"Они, как истинные комиссары от черных дел, ведут раскрутку на пару. И роли распределили мастерски: один – добрый дядя, другая – злая сука". Возникла очередная вольница мыслей в голове Сергеева.

Усилил обработку подследственного Эрбек:

– Александр Георгиевич, местный главный врач – опытный хирург с большим стажем работы. Да вы его, видимо, знаете, – доцент Иванов Аркадий Андреевич, – с бывшей кафедры профессора Русанова – гениального хирурга. Безденежье сейчас многих корифеев загнало в тьму тараканью. И они, глубокие пенсионеры, совершают героический трудовой подвиг, уезжая на заработки в далекие деревенские больницы. Будем надеяться, что сельское здравоохранение от этого только выиграет. Иванов обещал организовать для вас постой и кормление при больнице на самом высоком уровне.

– Однако, Александр Георгиевич, складывается впечатление, что мы пытаемся делить "шкуру неубитого медведя", обсуждаем то, на что вы еще не дали согласие. – вмешалась в разговор Елена Владимировна. – Нам не ясно: принимаете вы предложение подышать свежим воздухом, отдохнуть, расслабиться или нет?

Сергеев подумал: "Хорош отдых – работа на четыре ставки"! Но он и тут ограничился многозначительным молчанием и только перевел испытующий взгляд на Записухину.

Его развлекала попытка администраторов демонстрировать силу и волю, мнимую заботливость о его кармане и явное паскудство. Только так и нужно было воспринимать предложение откатить в деревню лишь потому, что он мешает строить загадочные козни. Сергеев всем своим видом давал понять, что его интересует иной вариант начальственного откровения. Но те, видимо, собирались провести его на мякине.

Валентин Атаевич, понимая мотивы молчания, решил пройтись более широким кругом: