Сюзанна Кейсен - Прерванная жизнь

– У всех имеются кости, – сказала Полли.

– Ну а у меня кости есть?

– Ну конечно же, – сказала Джорджина и выбежала в коридор.

Через полминуты она вернулась вместе с Валери.

– Вы только гляньте на нее, – сказала Джорджина, показывая на меня пальцем.

Валери глянула и вышла.

– Мне только хочется их увидеть, – повторяла я. – Я хочу удостовериться.

– Говорю же тебе, что они там имеются, – убалтывала меня Джорджина.

– Я не чувствую себя в безопасности, – неожиданно заявила я.

Вернулась Валери. В руке она держала стаканчик, наполненный каким-то лекарством.

– Валери, я не чувствую себя в безопасности, – повторила я.

– Выпей, – протянула она мне стаканчик.

По цвету жидкости я узнала, что это торазин. Перед этим я никогда этого лекарства не принимала. Я откинула голову и выпила одним духом.

Лекарство было кислым и клейким, медленно стекало в желудок. Кислый вкус остался в горле. Пришлось несколько раз сглотнуть слюну.

– Эх, Валери… – начала было я. – Ведь ты же обещала…

И вот тут торазин подействовал. Мне показалось, будто на меня обрушилась водяная стена: громадная и в то же время мягкая.

– О Боже, – простонала я. Но даже своего голоса я толком не услыхала. Я решила подняться с места, но, сделав это, очутилась на полу.

Валери и Джорджина подняли меня за руки и провели ко мне в комнату. Я беспомощно переставляла ноги, мне казалось, что они превратились в матрасы – огромные, потертые и ужасно тяжелые. Валери с Джорджиной тоже превратились в два громадных, мягких матраса, поддерживающих меня с обеих сторон. Это было чертовски приятно.

– Ведь все будет хорошо, правда?

Мой голос долетал ко мне издалека, но, как мне кажется, того, что хотелось, я так и не сказала. А хотелось мне сказать, что вот сейчас я уже чувствую себя в безопасности. Вот теперь-то я уже была настоящей сумасшедшей, уже никто не мог забрать меня отсюда, из этого места.

Я сидела в кафетерии, ела тефтельку, как вдруг почувствовала нечто странное в задней части челюсти. Щека начала быстро напухать. Не успела я вернуться в отделение, как под ухом уже висела шишка величиной с теннисный мячик.

– Зуб мудрости, – объявила Валери.

Мы отправились к дантисту.

Его кабинет находился в административном здании, том самом, где давным-давно я ожидала того, чтобы разрешить себя здесь закрыть. Стоматолог был высокий, мрачный, не совсем умытый, у него были засохшие пятнышки крови на халате и кустистые усы. Когда он сунул палец мне в рот, я почувствовала вкус ушной серы.

Нарыв, – сообщил он. – Зуб нужно удалять.

– Нет! – воспротивилась я.

– Что нет? – спросил он, перебирая металлические инструменты.

– Нет. – Я поглядела на Валери. – Я не позволю его удалять.

Валери выглянула через окно.

– А нельзя ли пока что применить антибиотик? – спросила она у дантиста.

– Можно, – ответил тот и поглядел на меня.

Я оскалилась на него остатками всех собственных зубов.

– Ладно, – прибавил он.

Когда мы уже возвращались в отделение, Валери обратилась ко мне:

– То, что ты сделала, было очень разумным.

Давненько я уже не слыхала, чтобы хоть кто-нибудь так похвалил меня, назвав мои действия разумными.

– Этот тип был похож на чиряк, – объяснила я.

– Поначалу следует победить инфекцию, – бурчала себе под нос Валери, закрывая двойные двери, ведущие в наше отделение.

Под конец первого дня приема пенициллина теннисный шарик превратился в серый комочек. На следующий день серый комочек превратился в горошинку, зато на лице появилась сыпь. Вместе с нею появилась и высокая температура.

– Теперь уже ничего не поделаешь, – заявила Валери. – И больше уже никогда не принимай пенициллина, никогда.

– Я не пойду, – запротестовала я.

– Завтра я повезу тебя к своему дантисту в Бостон, – сказала на это Валери.

Все девицы были возбуждены. «Бостон!» Полли от волнения выгибала свои узкие ладони. «А во что ты оденешься?» «Ты могла бы сходить в кино, – предложила Джорджина, – и поесть попкорна». «Ты могла бы организовать мне маленькую порцию, – сообщила Лиза. – Возле магазина Джордана Марша всегда торчит такой паренек в синей бейсбольной шапочке…». «Ты могла бы выскочить из машины на красный свет и смыться», – перебила ее Цинтия. «Парня зовут Астро», – продолжала Лиза. Она была большей реалисткой, чем Цинтия, и знала, что я не смоюсь. «У него очень недорогой товар».

– Для всех я похожа на обезьяну, – заявила я. – Так что ни для кого ничего я сделать не смогу.

В такси я слишком нервничала, чтобы наслаждаться видами Бостона.

Откинься хорошо на спинку кресла и посчитай до десяти, – порекомендовал мне дантист.

Не успела я досчитать до четырех, как уже сидела выпрямившись, с дыркой, оставшейся после вырванного зуба.

– Где это? – спросила я.

Он поднял зажатый щипцами зуб, большой, окровавленный, остроконечный и какой-то поморщенный.

Только ведь я спрашивала про время. Когда мне вырывали зуб, я опередила саму себя. Я понятия не имела, что случилось с фрагментом времени, прошедшим между тем, как я откинулась на спинку кресла и выпрямилась. Дантист перенес меня в будущее.

– Как долго это продолжалось? – спросила я.

– Да раз-два и все кончилось, – ответил он на это.

Только мне это ничего не давало.

– Сколько времени? Пять секунд? Две минуты?

Он на мгновение отвернулся от меня.

– Валери! – позвал он.

– Мне нужно знать! – продолжала я настаивать.

– Никаких горячих напитков в течение двадцати четырех часов, – сообщил стоматолог.

– Как долго?

– Двадцать четыре часа.

Вошла Валерия. Вся очень скорая и решительная.

– Подымаемся и уезжаем, – коротко заявила она.

– Мне нужно знать, как долго это продолжалось, а он не хочет говорить.

Валери одарила меня одним из своих убийственных взглядов.

– Недолго. Это я могу тебе сказать наверняка.

– Это мое время! – крикнула я. – И хочу знать, сколько времени прошло.

Стоматолог прикрыл глаза.

– Ладно, оставляю вас одних, – сказал он и вышел из кабинета.

– Пошли уже, – приказала Валери. – Мне не нужны неприятности.

– Хорошо. – Я спрыгнула со стоматологического кресла. – Никогда и никому я не доставляю неприятностей.

В такси Валери толкнула меня локтем.

– У меня тут кое-что для тебя имеется.

– Это был мой собственный зуб, чуточку очищенный, но такой же большой, и к тому же, какой-то мне чужой.