Васко Пратолини - Постоянство разума

На этот раз Джо обернулся, нас поразила необычная ясность взгляда, лицо его словно светилось и совсем не казалось черным. Без злобы, даже весело он ответил:

– Привет! – и зашагал дальше. Теперь мы каждый раз здоровались с ним при встрече. А как-то вечером завязали с ним через окно вот какой разговор:

– Привет, Джо!

– Привет! Как тебя звать, не знаю, – ответил Джо.

– Да он свой парень, – сказал я. – Постой, зайди-ка сюда.

Но он побежал к остановке и вскочил в подошедший автобус.

На другой день мы вместе с Армандо – я со своей гречанкой, он с девушкой из нашего квартала, сидели на берегу в тени камышей. В туристский сезон Дино не мог освободиться до самого вечера, задерживался за отцовским прилавком. С девушками ему вообще не везло.

– А ведь красивый парень, – сказал я Розарии, – вдобавок остер на язык. А насчет Тони Кэртиса знает такое, что мне и во сне не снилось.

Армандо, который укрылся с Паолой по другую сторону зарослей, добавил.

– Ну, а как насчет Мэрилин? Ему ли не знать? В свободное время только и дел, что читать газеты. Хозяин киоска у заставы Росса снабжает его чтивом напрокат.

– Паола заявила:

– Он свой.

– Ну, а мы?

– Вы тоже, – ответила Розария. – Не знаю… Дино – милый, с ним хорошо, но между нами словно пропасть. Словом, мы друг от друга далеки. – Она поцеловала меня в шею; сквозь камыши снова донесся голос Армандо:

– Ну, а как вы, например, смотрите на Джо?

Паола расхохоталась:

– Ты вот шутишь, а я скажу: он для меня темноват.

Не переставая обниматься, Розария и я обернулись. Джо стоял на берегу и собирал свои цветочки. Он поднял голову, словно видел и слышал нас.

– Взгляни на него, – сказал я, – маргаритки собирает.

Мы видели его сквозь просвет в тростниках. Вдруг появились трое ребят, в таких же, как мы, куртках. Один из них обратился к Джо со словами, которые, подобно нашим, звучали вызовом.

– Эй, черный, ты что, маргаритки собираешь?

Вскоре из-за холма, откуда пришли эти трое, подошли еще четверо и окружили его. Ребята были из квартала Новоли, кое-кого я знал. Они брали у греков сигареты для продажи и называли себя фашистами; Розария знала их по именам, увидев эту компанию, она съежилась от страха. Я узнал Виньоли, он учился на одном курсе со мной, только в другой группе.

– Ты их кому понесешь? Невесте?

Джо был выше них; глядел прямо в глаза каждому и все же поверх них.

– Нет, матери. Разрешите, – добавил он, пытаясь пробиться сквозь стену курток из пластика. Его просьбу встретили хохотом и шумными возгласами. Тот, кто подошел к нему первый, пнул Джо ногой в зад. Другой, в берете, оттолкнул его грудью. Виньоли, на которого он теперь налетел, ударил его по лицу:

– Снесешь домой, черный!

– Твоя мать была шлюхой?

– Как ее найти? Сколько она берет? – издевались они.

Я уже взбирался вверх по берегу, Армандо – за мной следом. Перепугавшиеся девчонки теперь вызывали отвращение, они зарылись в камыши и оттуда пищали нам что-то невнятное. Очутившись наверху, я решил сыграть на внезапности. Ни слова не сказав, я кинулся на Виньоли и повалил его. Внезапность – дело верное, если только уметь ею пользоваться: в тех редких случаях, когда я оказывался в самой гуще драки, она мне всегда помогала. Я прижал Виньоли к земле и с лихвой отплатил ему за пощечину, нанесенную Джо. Но Виньоли со своими друзьями скоро меня одолели, они били по лицу, в живот – еле живой я скатился вниз, но пришел в себя, когда драка еще не кончилась. Армандо сопротивлялся, даже когда они его сбили с ног; еще крепче поддержало меня присутствие Джо. Я-то думал, что он удрал. А он, прислонившись к мосту, самыми что ни на есть научными приемами молотил кулаками, пинал ногами тех трех или четырех, которые бросились на него. Я встал, но Виньоли обо мне не забыл и снова кинулся на меня. Армандо начал сдавать, на земле оказался и Джо. Они на него навалились и могли искалечить, если бы один из них, тот, что в берете, вдруг не встал на его защиту:

– Хватит, мы уже их отделали.

Виньоли бросил меня и накинулся на своего приятеля.

– Ты с кем? С нами или с ними? Поберегись, Бенито, не то и тебя взгреем! – кричали они.

Так оно и вышло. Через несколько секунд шестеро накинулись на одного, они уже и сами выдохлись, но все-таки уложили Бенито рядом с Джо. Плюнув на прощание, они, поддерживая друг друга, спустились к берегу, завели свои мотоциклы и умчались в сторону Ромито. Наши Магдалины выползли из камышей. Подошел Дино и с помощью красавиц помог нам встать на ноги.

– Сколько тебе лет, Джо?

– В декабре будет тринадцать.

– Совсем ребенок! – сказала Розария. – Даже не верится.

– Знаю, – ответил он, – на вид я старше. Рост такой.

– Не только, – добавила Паола. – Мы видели, как храбро ты дрался.

– Все равно это не наше поколение, – сказал Дино, – ты еще мальчишка.

– А как тебя звать? – спросил я. – Мы тебя прозвали Джо.

– Угадали, – ответил он; скромный от природы, он снова стал по-прежнему сдержанным, с искоркой юмора, который мы в нем обнаружили. Он сделал широкий жест рукой, словно показывая, как доволен и признателен. – Меня зовут Джузеппе, но можно называть и Джо.

– Какой ты черный. На тебе и следов от драки не видать, – сказал Армандо.

Теперь я обернулся к другому:

– А тебя как звать?

– Бенито. Я учусь.

– Я тоже, – сказал я, – в техническом.

– А я нет. – И с какой-то успокоившей меня застенчивостью добавил: – Учусь в лицее. Знайте, я обо всем думаю иначе, чем вы. Только раз уж семеро кидаются на двоих… Это не была карательная экспедиция, – объяснил он нам. – Просто они разыскивали девушку-гречанку, не Розарию, другую, и рады были любому приключению, какое подвернется. Тут им попался черный Джо со своими маргаритками. Я-то против цветных ничего не имею, – продолжал он. – Впрочем, не знаю, откуда ты родом, – обратился он к Джо. – В Абиссинии и в Сомали мы, итальянцы, превратили вас в цивилизованных людей. Так же, как в Эритрее и в Ливии.

Джо сделал вид, будто не слышит. Самый аккуратный из нас, он теперь тщательно причесывался.

– Много ты знаешь, – вмешался Дино. Он вместе с Розарией бегал к речке, обмакивал платок в неподвижную словно стоячую воду и обтирал мне лоб и щеки. – Оттого тебя и назвали Бенито. Кажется, так звали Муссолини.

– Мне тоже кажется, – добавил Армандо, – только я не очень уверен.

Джо тоже не был уверен, что Муссолини звали Бенито.

– Значит, вот вы какие, – промолвил Бенито. Как и Джо, он занялся прической. Волосы у него были волнистые, золотистого цвета и отлично укладывались на голове. – Болтаете сами даже не зная о чем.

– Ну, а ты? – спросил я. – Ты против кого?

– Против капиталистов, против попов, против предателей, – выпалил он одним духом, сплюнул кровь, сочившуюся из десен, и облизал губы. Паола смочила их тем же платком, которым лечила раны Армандо.