Жоржи Амаду - Бескрайние земли

— Увезите меня… Далеко, далеко…

Виржилио знал, что если Марго поедет в Ильеус, то вскоре до нее дойдут всякие сплетни. И тогда начнется кромешный ад; она способна устроить скандал, в который может быть замешана и Эстер. А Виржилио не понимал даже, как можно сравнивать Марго и Эстер. Марго была его любовницей в студенческие годы — то было безумное время. Любовь Эстер открылась ему среди лесов — эта любовь приходит неожиданно, но бывает сильнее всего на свете. Он решительно возражал против того, чтобы Марго ехала. Но ему не хотелось и обижать ее, он не мог оскорбить ее как женщину. В отчаянии он стал подыскивать какой-нибудь новый убедительный довод. И ему показалось, что он нашел его; он заявил Марго, что не хочет оставлять ее в Ильеусе без присмотра, что он, мол, ревнует ее; заведение Машадан, где она всегда останавливалась, чаще всего посещается самыми богатыми полковниками. Он не берет ее с собой из ревности. И при этом он постарался придать своему голосу как можно больше убедительности. Марго сквозь слезы улыбнулась. Виржилио почувствовал, что одержал победу, и решил, что дело кончено, когда она подошла и, усевшись у него на коленях, затараторила:

— Так ты ревнуешь свою кошечку? Но почему? Ты ведь хорошо знаешь, что я не обращаю внимания на предложения, которые мне делают. Я похоронила себя здесь ради тебя; зачем же мне тебя обманывать?

Она несколько раз поцеловала его, потом сказала:

— Возьми с собой свою кошечку, мой милый! Клянусь, я не буду выходить из дому… Только с тобой в кабаре. Я не выйду из комнаты, не заговорю ни с одним мужчиной. Когда у тебя не окажется времени, я буду проводить весь день взаперти…

Виржилио почувствовал, что начинает сдаваться. Он переменил тактику:

— Я не понимаю, что ты находишь ужасного в Табокасе? Почему ты не можешь провести здесь дней десять одна?.. Только и думаешь об Ильеусе…

Она поднялась и показала на улицу:

— Это кладбище…

Затем снова заговорила о том, что он совершил ошибку, забравшись сюда, пожертвовав своим будущим и ее жизнью. Виржилио снова пытался объяснить ей положение, но понял, что это бесполезно; ему стало ясно, что связь с Марго подошла к концу. С тех пор как он познакомился с Эстер, ему не хотелось смотреть на других женщин. Даже когда он лежал с Марго в постели, он был уж не тот мужчина, чувственный, влюбленный в ее тело. У него появилось безразличие к ее прелестям: к ее пышным бедрам, к ее упругой груди, к ее неутомимой изобретательности в часы любви. Теперь у него было лишь одно желание: обладать Эстер, обладать ею целиком — ее мыслями, ее сердцем, ее телом. И он так и остался сидеть с полуоткрытым ртом, будто собираясь что-то сказать. Марго ждала. Но он не заговорил, а лишь махнул рукой, как бы в знак того, что считает бессмысленным убеждать ее. Тогда она снова принялась за свое:

— Ты обращаешься со мной, как с рабыней. Едешь в Ильеус, а меня бросаешь здесь. Потом придумываешь разные истории, будто ревнуешь меня. Все это ложь! В общем я была глупа… Но теперь хватит… Когда кто-нибудь придет ко мне и предложит поехать с ним в Ильеус или Баию, я дам себе волю…

Виржилио рассердился:

— Что касается меня, милая, пожалуйста… Думаешь, я без тебя умру?

Она пришла в ярость:

— А я-то была дура… Разве и здесь мало мужчин увивается за мной?.. Вот Жука Бадаро посылает мне любовные записки… Я из-за тебя стала затворницей, а ты только и думаешь, как бы удрать в Ильеус, наверняка вдогонку за дочкой какого-нибудь богатого плантатора, чтобы жениться на ее деньгах…

Виржилио поднялся, глаза его налились кровью:

— Заткни рот!..

— А вот и не заткну. Что, правда? Хочешь обмануть какую-то деревенскую дуру, завладеть ее деньгами…

Виржилио размахнулся и ударил ее по лицу. Из рассеченной губы показалась кровь, Марго испуганно посмотрела на него. Она хотела было дерзко ответить, но только разразилась рыданиями:

— Ты меня больше не любишь… Раньше ты никогда пальцем меня не трогал.

Адвокат тоже разволновался; он был поражен своей грубой вспышкой. Значит, и его засосала царящая в этих краях атмосфера; она изменила и его. Он уже был не тем, каким прибыл несколько месяцев тому назад из Баии: всегда любезным, неспособным даже подумать о том, чтобы ударить женщину. И на него, цивилизованного человека, человека с другой земли, оказывала влияние земля какао. Он пристыжено опустил голову, с грустью посмотрел на руку; подошел к Марго, вытащил платок, вытер капельку крови:

— Прости меня, милая. Я потерял голову, у меня столько дел, о которых приходится думать, что я становлюсь совсем ненормальным… Да ты еще начала разговор об этом Жуке Бадаро, о том, что ты меня бросишь, уйдешь с другим… Я сам не хотел этого.

Она рыдала; он пообещал:

— Я возьму тебя в Ильеус, не плачь…

Марго подняла голову, она уже улыбалась. Решила, что он ударил ее из ревности. Почувствовала еще сильнее, что принадлежит ему, что Виржилио — ее. Прижалась к нему, маленькая и ласковая, спряталась у него на груди. Ею овладело желание, и она увлекла его за собой в комнату.

Доктор Жессе дошел уже до угла, когда услышал крики:

— Доктор! Доктор Жессе! Подите сюда!

Четверо портных стояли на пороге лучшей портняжной мастерской Табокаса «Парижские ножницы», принадлежавшей Тонико Боржесу. Сам он в этот момент тоже был здесь; в одной руке он держал штанину, в другой иголку с ниткой. Заведение «Парижские ножницы» было не только лучшей портняжной мастерской Табокаса, но и, по общему признанию, штаб-квартирой местных сплетников. Здесь обсуждались все происшествия, здесь знали о всех событиях, знали даже, что едят в этом частном доме и в том. В этот день в «Парижских ножницах» произошел переполох, вызванный известиями, которые привезли из Феррадаса прибывшие вместе с Орасио люди. Поэтому-то Тонико Боржес и окрикнул доктора Жессе, надеясь получить от него разъяснения. И когда тот подошел, толстый, низенький и суетливый, со шляпой на затылке, с очками на кончике носа, в сапогах, перепачканных грязью, и спросил, что им от него нужно, один из портных вместо ответа принес стул и усадил его.

— Располагайтесь поудобнее, доктор.

Врач уселся, опустил на кафельный пол свой чемодан с инструментами. Чемодан этот был знаменит в поселке, потому что доктор носил в нем самые разнообразные предметы: от хирургического ножа до сухих бобов какао, от ампул для впрыскивания до спелых плодов, от склянок с лекарствами до квитанций на получение квартирной платы с принадлежащих ему домов, которые он сдавал в наем. Тонико Боржес исчез в доме и вскоре вернулся с большим плодом авокадо.

— Я сохранил его для вас, доктор.

Жессе поблагодарил и положил авокадо в чемодан, и без того переполненный разными предметами. Портные окружили врача. Они пододвинули к нему свои стулья. Отсюда вся улица находилась под их наблюдением. Жессе спросил: