Александр Торин - Дурная компания

Перед глазами у меня поплыли круги, все на секунду потеряло устойчивость и расплылось, и я вдруг вне всякой связи с реальностью вспомнил свой старый сон, навеянный дежурством по военной кафедре в институте, в котором я учился. Снилось мне, что я стою у входа с красной повязкой «Дежурный» на рукаве, и неожиданно мое тело начинает отрываться от пола и, несмотря на все мои попытки, летит все выше и выше, и меня прижимает к потолку, как воздушный шарик, наполненный гелием. Я барахтался у потолка, и в этот момент в дверь зашел полковник Панченко, известный самодур и тупица, словно сошедший со страниц студенческих анекдотов типа «От меня и до следующего столба, шагом марш!».

— Что за безобразие! — обратился ко мне полковник — Почему висишь?

— Товарищ полковник, разрешите доложить! — с отчаянием отрапортовал я, — дежурный по части, студент группы номер два.

— Немедленно опускайся! — закричал полковник. — Кто разрешил?

— Осмелюсь доложить, — ответил я в лучших традициях бравого солдата Швейка, — спуститься не могу, вишу! — В этот момент в своем сне я испытал какую-то дикую радость освобождения, оттолкнулся ногами от потолка и поплыл по воздуху.

— Снять! — дико закричал Панченко, и тут я проснулся.

Кабинет Ефима снова сфокусировался у меня перед глазами, и я заметил, что Команда с недоумением смотрит на меня.

— С тобой все нормально? — вдруг по-русски спросил Леонид. — А то у тебя сейчас был такой вид, как будто ты вне очереди американское гражданство получил и еще миллион долларов впридачу! Ну, хватит мечтать, пора работать!

— Это катастрофа! — услышал я жуткий крик Ефима. — Все, закрываю лавочку к чертовой матери!

— Ефим, Ефим, может быть еще найдутся… — раздавался униженно-просящий голос Леонида.

— Ни хера не найдутся! — Ефим рычал по-настоящему страшно. — Пятьдесят штук, вашу мать! Спиздили шпинделя и все тут!

Я внутренне напрягся, так как крики обладали тембром, свидетельствующем о крайнем раздражении хозяина, и явно не обещали ничего хорошего. «Сглазил,»

— подумал я, так как только вчера с удивлением отметил про себя, что в течение нескольких последних дней Ефим был на редкость спокоен, даже умиротворен и почти не повышал голос. «Таблетки начал пить, — объяснил он мне как-то тайну своего благодушного настроения, — и ты знаешь, лучше себя чувствую. Да, помогает, раньше ночи не спал, просыпался и все о подставках думал, а теперь утром встаю, и голова свежая. Вам бы всем здесь попить таких таблеток, — назидательно продолжал он, — для производства было бы полезно.»

В последний раз Ефим поднял крик около двух дней назад, да и то какой-то неестественный и не вполне серьезный. Вокруг него в комнате, отделенной от большого сборочного зала высокими стеклянными окнами, стояла группка испуганных сотрудников, включая только что принятого на работу высокого и полного инженера с короткой стрижкой.

С этим новичком у меня произошел курьез. Я настолько привык, что все сотрудники, появляющиеся в компании, кроме секретарей и постоянно сменяющих друг друга толстеньких девочек, раскладывающих бумажки по полкам, разговаривают по-русски, что не мог даже представить, что появившийся в компании новобранец окажется американцем.

— Хэлло, — вежливо поздоровался он, столкнувшись со мной в коридоре.

— Доброе утро, — спокойно ответил я по-русски и заметил, что у нового сотрудника слегка удивленно поднялись вверх брови. — «Испугался, — уверенно подумал я. — Обработали товарища при приеме на работу, объяснили, что по-русски в компании ни-ни…»

О своей ошибке я узнал случайно, и мне стало неловко.

— Извините, что я обратился к вам по-русски, — постарался исправить я свою оплошность при первом же представившемся случае.

— Ну, что вы, — залетевший в компанию Пусика американец был смущен.

— Кстати, моя бабушка родом из Одессы, и я немного понимаю по-русски, так что вы были недалеки от истины.

Теперь внук одесситки проходил урок наглядной агитации и пропаганды. Ефим размахивал руками, краснел, рычал, даже для виду бросил несколько канцелярских принадлежностей на пол, но по ряду неуловимых деталей, жестов, движений, к которым люди, работавшие в компании Пусика были особенно чувствительны, можно было понять, что и рычание и ругательства, изрыгаемые президентом, не особенно страшны для окружающих.

— Что происходит? — на всякий случай спросил я покрасневшего Джона, выбежавшего из комнаты, в которой происходил разнос. — Что-нибудь серьезное?

— Нет, — Джон иронично посмотрел на меня, — это Ефим дает спектакль. Персональное представление для устрашения нового сотрудника.

— Ах, вот оно что…, — облегченно вздохнул я. Такого рода представления уже стали традицией: на вновь принятых сотрудников они мгновенно нагоняли страх, являясь чем-то вроде ледяного душа. По теории Пусика, душ этот обладал стимулирующим действием, активизирующим внутренние ресурсы организма новичка и заставляющим его с особенным рвением выкладываться на рабочем месте.

В отличие от того вялого, воспитательного, по инерции выходящего из глубины президента крика, сейчас Ефим кричал по-настоящему, так что в окнах резонировали стекла и люминисцентные лампы слегка мигали.

— Ефим, давай еще раз проверим, может быть, они при переезде потерялись? — Леонид, казалось, сам был напуган.

— Ни хера они не потерялись! Спиздили шпиндели и все! Под мышкой в газете вынесли! Завернули в газету и вынесли из компании два с половиной миллиона для подарка бабушке!

— Ефим, ну кому нужны шпиндели, да и как можно было их пятьдесят штук вынести? — лепетал Леонид.

— Я не знаю! — Ефим весь дрожал крупной, нервной дрожью, и лицо его было перекошено от злости. — Красному Китаю, вот кому! Найдут, кому их сбагрить! Не волнуйся, он один шпиндель вынес и себе автомобиль новый купил. Еще десяток вынес и взнос за дом выплатил!

— Ефим, я дам указание их хорошенько поискать.

— Да что толку искать? Надо не шпиндели, а виновников искать. Вообще, это полный крах! Это вы с Борисом во всем виноваты, никакого планирования нет, ни хера не делаете! Не найдете шпиндели, завтра же будете на улице, понятно?

Лицо Ефима, красное, искаженное, с открытым ртом вдруг застыло, как будто только что на экране вдруг застопорилась кинопленка и кадр неподвижно застыл… — Дом выплатил? — Ефим злорадно причмокнул губами. — Кто-нибудь у нас недавно дом покупал? — он пристально и с подозрением уставился на Леонида.

— Ефим, Ефим, Бог с тобой, что это ты такое говоришь? — засуетился Леонид, и лицо его приняло бледно-зеленый оттенок, — так это же семь месяцев назад было, и я ссуду брал, ты же знаешь.