Владимир Маканин - Асан

Их уже нет. Я, если вести счет, видел их здесь мало, поразительно мало – в день пять, ну, десять минут… Ни Алика не будет с его трепетным заиканием. Ни Олега… Я их уже потерял. Их уже нет. Без следа… Эта сука, жизнь!.. Я уже терял близких людей… Они исчезли, как исчезают в нас сны – простецкие наши сны. Исчезли невосстановимо. И ничего не осталось… Во мне – ничего.

Когда-нибудь и я для кого-то исчезну. Вот так же горько уйду… Просто уйду… С последним неуверенным смешком. И кто-то, может быть, скажет, даже попросит в последнюю минуту: “Не уходи, майор Жилин. Не уходи… Не движься… Застынь здесь навсегда”.

И попытается ухватить меня за руку… За рябую ткань камуфляжа.

Я поруливаю, и мой козелок-джип знай мчит по ночной дороге. Ночь крепкая!.. Фары вполсилы… Оба контузика на заднем сиденье. Подпрыгивают на неровностях дороги. Каждый в обнимку со своим автоматом. (В обнимку с надеждой!.. Наконец-то. Дождались.) Их боевые АК при них – как залог. Подтверждение, что теперь-то наверняка путь к своим.

А как жадно, едва проснувшись, они схватили принесенные Крамаренкой эти свои стволы!

По знакомым буграм я чувствую, уже узнаю землю под колесами. Слышу по шороху шин. Мой джип тоже все знает… Каждый бугор… Еще на чуть проезжаю вперед. Я за рулем мог бы найти эту пядь земли с закрытыми глазами.

Вот оно!.. Здесь Хворь будет утрясать колонну… Мои фары уже высветили (высвечивают!) знакомо покореженную землю. Следы бронетехники, не один раз совершавшей здесь маневр перестраивания… повороты и развороты… Я притормаживаю. Пядь земли… Ага! Приехали!

Фары бледным светом красят место, где я разойдусь наконец со своими контузиками… Проводы – уже формальность. Я молчу. (Уже вчера с ними простился.)

И как раз джип тряхнуло… На последней рытвине.

– Олег! – рядовой Евский, вскрикнув, толкает сидящего рядом рядового Алабина. – Олег!..

– А-а, – откликается тот, полуспящий.

Слышу, как оба жуют какие-то припасенные сухари. Оба в полудреме, однако уже хрустят. Молодцы! Вот это – уже солдаты.

Ждем. Я не знаю, вывел ли минута в минуту Хворостинин колонну из Грозного… Вывел… Наверняка… Но сейчас с ним уже не переговоришь. Мобильники вырублены. Никакой утечки. Грозненская сегодняшняя колонна прямо-таки супер-пупер. Топ-сикрет… Кого-то они там везут. Какую-то шишку, которая решилась (после изрядного перерыва) взглянуть на Ведено… Чин!.. Не дай бог, подстрелят.

Ждем.

Колонна должна быть здесь через… уже через пять минут. А огней не видно… Где? Где огни колонны? – спрашиваю я сам себя, впрочем, пока что спокойно. Спрашиваю, смотря во тьму.

Пусто… Темно… Пролетел вертолет… Еще один.

Я вышел из машины, чтобы оглядеться. Пацаны остались в джипе… Сидят молча.

Я не волнуюсь. Дело-то самое обычное – подсадить двух пацанов, закинуть их на какой-нибудь БТР… и пусть протрясут на броне все свое дерьмо… Еду, проглоченную вчера и позавчера. Все, что так вкусно елось!.. И пусть контузики мчат на крутой броне, не слезая, вплоть до своей воинской части.

Делаю круги возле машины. Круг никогда не кончается. Тем и хорош. Вкруговую ходить и ждать легче.

Но мать их!.. Уже пять минут опоздания сверх.

Десять минут сверх…

Ага! – дежурный в штабе берет трубку, едва я позвонил. Но голос холодный… Да, грозненцы задерживаются. Да, уже вышли из города… Да, от вас недалеко… Но остановились.

– Почему?

Тут трубку мягко отключили. Отбой. Я, стоя в бледном свете фар, тычу пальцем в мобильник. Звоню… Сначала звоню впустую в по-ночному омертвевший штаб. Затем впустую Хворостинину в его колонну, застывшую где-то в километре от меня… И почему-то потушившую огни.

Есть такое правило: если колонна по непонятной причине стала, ты тоже замри… Никому не дергаться. И ждать.

Оглядываясь на джип, вижу, как встревожившийся Алик (чуткий!) бьет сидящего рядом дружка в плечо – не спи, Олег! Не спи!

Надо бы поговорить с ними, – я подхожу к джипу поближе. Но о чем говорить?.. Удивительно!.. Говорить мне с ними, в сущности, не о чем. Уже простились. Можно считать, пацаны уже уехали… Их нет.

Их нет, однако они здесь.

Звоню.

– Минут десять стоят. Всей колонной, – откликается наконец штабист. – Что-то выясняют… Не могу сказать больше, майор. Да, да, Хворостинин там… Без выяснения они никуда не двинутся – это ясно.

Я пытаюсь разузнать о колонне… Я должен быть в курсе. Я отправляю с этой колонной двух контуженных солдат.

– Мы вас знаем, майор Жилин. Уважаем… Все в порядке. Но ведь у нас тоже есть свои приказы, правда?

Такой уверенный у штабиста голос. Ясный. Ни разу не матюкнулся… Н-да… Хворь, если бы сам по себе, рванул бы, конечно, колонну вперед. Повел бы… Но там чин… Хворь, конечно, злится. Неужели колонну развернут? И вся ночь ушла на пустые сборы, такое бывает!

Но все-таки… что-то стряслось у грозненцев. Не знаю, что… Колонна стоит в темноте и по-тихому, притаенно рычит?.. С погашенными огнями… И приказа на возврат нет… Почему?

Я вышагиваю, натаптывая круги возле джипа. Фары немыслимо бледные! В каждом обходе я снова и снова попадаю в этот бледный, хилый свет. (Должно быть, майор Жилин сейчас, как мотылек возле долго гаснущей свечки.)

Голоса из джипа. Левая дверь машины приоткрыта… Обрывки фраз.

– …Теперь скоро…

– … Ждать и догонять… Сам знаю…

– … А поспи!..

Я подхожу чуть ближе. Послушать их.

– … Нам все обрадуются.

– Еще как!

– Надо, Алик, появиться как раз перед обедом. Ух, пацаны обрадуются.

– И начнут вопить – давай-давай! В столовку!.. Пожрете!

– И будут за столом сажать с собой рядом…

– И орать – еще две порции! Кашу!.. Компот!

Им хоть бы что. Ожидание вгоняет их в остаточное детство. Опять в свою игру… Про то, как их там встретят свои… Свои пацаны. В родной воинской части.

Пусть. Может, им так ждать легче.

Заметив, что я приблизился, оба солдата на заднем сиденье смолкли. Спугнутые… Замерли… Прижав автоматы к груди… Это потискиванье автомата у молодых солдат получается невольно, само собой. Рефлекторное движение. Жмутся к оружию, как к мамке.

А куда, собственно, им спешить?.. То-то весело опять стать солдатом!

Но некое накипавшее во мне досадное чувство вмиг испарилось. Я увидел вдали огни колонны. Зажглись!

Это были они. Приближались… Характерные огни боевых машин. Растянутые в строгую линию… Однако, стоп! Непонятно, почему… Но машины снова остановились – теперь уже с огнями, видные.

Уже близко, в полукилометре… Но движения нет. Притормозили. Так и не подойдя к нам – к условленному месту, где перестраивать колонну.

И опять в темноте неба вертолеты.

В полукилометре, никак не больше! Колонна застыла… Что же там такое?