Юрий Азаров - Паразитарий

Я направился к выходу, меня никто не сопровождал, и я не торопился. Коридор был длинным, и из одной комнаты слышны были крики и какая-то возня. Голос мне показался знакомым. Я толкнул дверь и увидел в безобразной позе Ксавия. Рядом стоял Горбунов. Он застегивал штаны и ехидно улыбался. Увидев меня, он шмыгнул в боковую дверь, а Ксавий, едва не плача (впрочем, потом его голос окреп), сказал:

— Неважно, как кто выигрывает. Главное выиграть!

— Расскажи мне про свои средства, и я скажу, какова твоя цель…

— Все средства хороши, если они идут на пользу тебе и твоему народу.

— Ты думаешь, твой народ тебя поймет?

— Он меня поймет и одобрит мои действия, как одобрил все поступки Иосифа Флавия.

— А моя бабушка Мария и Роза Зитцер не одобрили бы…

— Потому они и погибли…

20 июля 67 года по Рождеству Христову главнокомандующий иудейскими войсками и будущий еврейский историк Иосиф бен Маттафий, окруженный со всех сторон римлянами, решил сдаться. Он сказал об этом своим сподвижникам. И их ответ был таков:

— Мы хотим умереть здесь…

И тогда Иосиф принял решение бежать. Постыдный его поступок был разгадан иудеями.

И теперь он стоял у сторожевой башни осажденной крепости Иотапаты, и слезы текли по его лицу. Позади сорок семь дней ожесточенной защиты. Никто не мог уличить его в трусости. А теперь душу его сковал страх: спастись любой ценой. Он видел, как римские воины во главе с трибуном Домицием Сабином уже взошли на крепостную стену, он видел у горных дорог кресты с распятыми иудеями. У римлян не было времени вколачивать гвозди во все конечности, поэтому некоторых кое-как привязывали веревками к столбам. Если казненный умирал, его тут же стаскивали, а на освободившееся место втаскивали новых пленников. Он видел, как иудеи несли кресты, как римляне заставляли их вбивать гвозди в руки своих товарищей. Иосиф видел, как стаи птиц кружились над умершими. Карканье черных воронов долетало до сторожевой башни. Доносились и голоса мучеников:

— Слушай, Израиль, Ягве, Бог наш, Ягве един!

Видя неминуемую гибель, Иосиф назначил богослужение. Со слезами на глазах он, Иосиф бен Маттафий, священник первой череды, стал читать молитву покаяния.

Кто-то негодующе крикнул:

— Да заткнись же ты! Сдохнем мы и без твоего благословения.

Ринулись смельчаки в последний бой. Недолго он длился, этот бой. Иосиф приоткрыл люк водопровода. Прелестная Сара Лашез отошла от стены и поманила Иосифа к себе:

— Все готово, мой господин.

Иосиф бен Маттафий с юной Сарой Лашез и отрядом в сорок человек, приближенных к нему, укрылся в цистерне городского водопровода. В убежище было достаточно и питьевой воды, и съестных припасов. Расчет был прост: переждать сумятицу и, улучив момент, бежать из осажденного города. Иосиф не верил в удачу: крепость оцеплена со всех сторон. В убежище было темно. Иосиф прижал к груди своей юную Сару, а затем слегка оттолкнул ее от себя:

— Иди…

Сара благополучно выбралась из засады. Она сказала римлянам, где прячутся остатки иудеев во главе со своим генералом Иосифом бен Маттафием. Но с нее все равно сорвали платье и отправили к пленницам, приговоренным на невольничий рынок.

— Сколько тебе лет? — спросил у Сары трибун Никанор по-арамейски.

— Четырнадцать, — ответила Сара.

— Я тебя, пожалуй, возьму к себе, — сказал трибун, рассматривая грудь и бедра юной красавицы.

— Только после нашего главнокомандующего Веспасиана. Он любит именно такие узкие бедра, — рассмеялся трибун Луцилий.

— Ладно, — пробурчал Никанор. — Можно и после Веспасиана.

Никанор подошел к цистерне и крикнул осажденным:

— Предлагаю сдаться. Обещаем пощадить.

— Мы скорее умрем, чем сдадимся, — отвечали иудеи. — Лучше умереть здесь, чем на кресте или на арене цирка.

— Даем вам один час на размышление. Потом выкурим вас оттуда.

Иосиф видел, как солдаты подтаскивали дрова и хворост. И тогда Иосиф бен Маттафий, иудейский священник первой череды, главнокомандующий иудейскими войсками, сказал:

— Великий грех самому лишать себя жизни. Будет меньше греха, если каждый убьет не себя, а товарища. — Иосиф достал из-за пояса игральные кости и предложил всем испытать свой жребий. На каждой из четырех костей были свои знаки. — Кому знак «шин», тот должен быть убит, а кому выпадет знак «гимель», тот должен убить товарища. Кто вытащит знак «нун», тот умрет в последнюю очередь.

— А знак «хэ» что будет означать? — спросил его друг и помощник Авраам Каула.

— Смерть, — ответил Иосиф.

Семь раз бросал кости Иосиф и семь раз ему выпадал знак "нун".

Без единого звука один за другим умирали соратники священника первой череды Иосифа бен Маттафия. Просили товарищей:

— Да не дрогнет твоя рука… — и негромкие слова молитвы. И благословляющий жест священника.

Когда в цистерне остались только двое — Иосиф и Авраам — и последний стал на колени и произнес слова молитвы, Иосиф бросил меч и направился к выходу.

— Убей же меня! — кричал Авраам вслед уходящему военачальнику.

Иосиф не ответил. Авраам вонзил кинжал в свое горло и резко повернул лезвие ножа. Не знал Авраам, да и никто не знал, что игральные кости Иосифа бен Маттафия, первосвященника первой череды и будущего историка Иосифа Флавия, были мечеными.

Проклятье тебе, Иосиф бен Маттафий, великий сын великого народа! Сам Бог Ягве покарает тебя и за предательство доверившихся тебе людей, и за юную Сару, и за глумление твое над верою иудейскою. И самое страшное, может быть, даже не в том, что ты так безжалостно предал, а в том, что ты всю жизнь гордился своим предательством: как же нашел ход в абсолютно безвыходном положении. Когда трибун Никанор швырнул тебя, закованного в цепи, к ногам главнокомандующего Веспасиана, молнией озарила твое сердце гениальная догадка, и ты сказал повелителю и палачу твоему:

— Вели, мой повелитель и владыка, облачить меня в отшельнические одежды, и я предскажу тебе твое будущее.

Веспасиан осушил бокал фалернского вина, надкусил зажаренного дрозда и расхохотался:

— Какой же смысл тебе, мой еврей, перед своей собственной смертью предсказывать мое будущее?

— Мое единственное предназначение в этой жизни — передать тебе то, что вложил в мой бедный разум великий наш Бог Ягве…

— Я так тебя понял, мой еврей, что ты имеешь ко мне поручение от самого Ягве. Клянусь Юпитером, но с этим господином мне не хотелось бы ссориться, пока мы не взяли Иерусалим.

И Веспасиан велел нарядить Иосифа в одежды отшельника.

— Вели удалить всех присутствующих, — тихо сказал Иосиф по-гречески. И когда в палатке они остались вдвоем, Иосиф сказал шепотом: — Еврейский народ, ты знаешь об этом, ждет Мессию. Фарисеи и саддуккеи говорят, что Мессия должен быть непременно евреем. А мне вчера Ягве сказал, что Мессия явится в облике римлянина. И этим Мессией будешь ты, Веспасиан. Ты будешь Владыкой и Богом Вселенной.