Автор неизвестен - Азюль

Бог знает, что ему сказать. Тут и себе ответить не просто. Я медленно, со знанием дела, намечаю глазом, как разрезать свиную отбивную, и в глубине рта уже ощущаю вкус, представляю, как рюмка коньяка последует за первым куском, отрезанным так, чтобы на нем было и немного сала. Подношу к носу вожделенное мясо. Важно почувствовать запах блюда — это не только улучшает пищеварение, но и придает пище вид ритуала, превращая ее из обычного пожирания в осознанный процесс.

— Знаешь, я как всегда, не помню кто, но один умный человек сказал, что Бог не требует от тебя побеждать, он лишь ждет от тебя попыток.

— Ну что ж, тогда нужно делать попытки, — мой друг одобрительно посмотрел на мою рожу. — Когда ты хочешь просить азюль, в смысле убежище?

Я некультурно зевнул, расслабленный обедом.

— Как только, так сразу. Завтра — воскресенье, понедельник — день тяжелый, вторник в самый раз.

— И ты уверен, что стоит рисковать всем, что ты можешь иметь у себя там, ради этой бумажки, о которой ты грезишь наяву и во сне? — вопрос на всякий случай. Наверно чтобы потом его не обвиняли, что он затащил.

— Хорошо называть немецкий паспорт бумажкой, когда он лежит у тебя в кармане! — не в обиду ему сказал я. — Вот когда в кармане лежитсерп с молотом — считай что фига, так тут подобная мелочь вырастает до невероятных размеров. Я, знаешь, дорогой мой, свободы хочу. Не свободы выйти на Красную площадь и сказать, что Ельцин — дурак. А свободы по первому желанию левой ноги положить в карман ту презренную зеленую бумажку и лететь, куда вздумается. Не помнить о визах, не помнить, что это стоит столько, что не могу себе позволить…

— Здесь это тоже денег стоит…

— Здесь есть возможность их заработать! А у нас, чтобы кто-то мог на Майорку слетать, до него должно пару-тройку поколений его предков трудиться и во всем себе отказывать.

— Ну Бог с тобой. Я думал, что тебе паспорт нужен, а ты на Майорку хочешь…

Мы чокнулись.

По центральной улице Франкфурта — Циель шли развязной походкой отдыхающих бездельников Юра и Леня. Уже неделя прошла с тех пор, как они приехали в Берлин, имея в кармане целое состояние: сто марок и бутылку водки в сумке с немногочисленным багажом. Там же, не купив билет, потому что не хотели они сели на поезд до Франкфурта на Майне. Признаться честно, если бы и хотели, денег бы все равно не хватило. Им повезло, и путешественники докатили до самого Касселя, четыреста километров, пока не пришел контролер, точнее контролерша. Их судъба была предопределена с полицией, штрафом и скандалом. В Германии с безбилетниками, если их ловят, то долго не разговаривают, а просто предлагают провести милую беседу с полицейским. Но контролерша попалась молодая, может и неопытная, но, что точно, ее купил своим видом Леня — высокий и статный красавчик, мило улыбавшийся. Отделались, короче, ребята ста марками штрафа, и высадили их на маленькой станции.

Провели ночь под вышкой высоковольтки. Не была их ночевка ни теплой ни сухой. Еды осталась лишь бутылка водки, ее и пили, ею и закусывали.

— Я в армии в морпехе был — продолжал свой монолог Юра. — Сержантская школа, потом сразу отделение дали. Было хорошо, подходишь к молодому и говоришь что-нибудь. Он идет и делает. А если нет, то дам в скворечник.

Леня молча покачал головой. Воспитанный в городе, где жили одни латыши, он привык больше слушать, чем говорить. Пока же все больше хмурился, пытаясь собрать в голове полезные мысли, но они все куда-то подевались.

— У меня со всеми лейтенантами были лады — продолжал повесть про былинные геройские подвиги своей жизни Юра. — Один только козлом оказался. Я строй поставил, а он ко мне с сапогами пристал, что не чистил. Ну я ему, мол «иди ты…» Ну а он мне: «Сержант, к прапору за колом бегом марш!» Я бегу, а в голове глупые мысли: «На фиг ему кол? Что он им будет: по голове лупить?» Я принес, а он мне: «Копай колом от забора до полудня!» Дурак! Юра плюнул в сердцах.

Потом потянулся, пошел к дереву, спас его от засыхания, оправившись, и продолжил.

— Я перед армией в Голландии слесарем работал. Я у хозяина важным был. У него часто русские трейлеры чинились. Я по ним все знал, а голландцы ничего. Он мне много платил — голосом бывалого человека похвастался он своему безмолвному слушателю.

Леня ухмыльнулся. Он уже все это в пятый раз слышал. Ему надоело, но других собеседников не было, и лучше такой, чем никакого.

На следующий день они дошли до автобана, к большой заправке и там стали ловить попутную машину. Автостоп на немецких шоссе распространен, и четыре часа усилий увенчались успехом. Еще через четыре часа их ссадили на северной окраине долгожданного города, предоставив брать свою судьбу за ее рога. Если получится…

— Ну! — Юра с нетерпением посмотрел на своего спутника.

— Что — ну? — добродушно ответил тот.

— Куда идем? — «бывалый» мелко дрожал и подергивал поочередно разными частями тела от напряжения встречи с обещанным светлым будущим.

— Ну я не знаю…

— Где твои знакомые?

— А! Я забыл. Сейчас — Леня полез в карман за кошельком, где лежал адрес. В куртке его не оказалось, в штанах тоже, не было его и в рубашке.

Стоял вечер. Они шли по улицам незнакомого города, к которому так стремились. Его можно было пощупать, но совершенно определенно нельзя было положить в рот, чтобы наполнить пустой желудок. Серые дома мрачными гигантами наступали со всех сторон. Далеко осталась Рига. В Берлине и Касселе, когда их ссадили с поезда, они знали, куда едут, а сейчас?

— Как ты мог? Как ты думал? Почему не записал на второй бумаге? истерично кричал срывающимся басом Юра.

— Я записал.

— И где она?

— В кошельке.

— Ну идиот! Ну идиот! Мы два дня не ели и, когда будем, не известно. Ну идиот! — десять раз повторил Юра и в отчаянии стукнул кулаком по ближайшей стенке. Это не помогло. — Ну идиот!

В этот момент его голову осенила идея и голос заметно отвердел, вспомнив армейское прошлое.

— Все! Я иду в полицию! Виза у меня все равно закончилась. Я не имею права здесь быть! Они должны нас из Германии выгнать, а сегодня нас в камеру посадят и дадут поесть. Я иду в полицию, пусть они меня назад отправляют.

Идея действительно казалась заманчивой, а главное, единственной. Навстречу показался человек. Юра к нему подбежал, схватил за руку и на ломаном подобии английского спросил:

— Ну, где тут полиция, полиция где тут?

Прохожий долго вникал, а потом, догадавшись, кивнул в правую сторону. Участок оказался в трех минутах ходьбы. Они постучались и вошли вовнутрь.

— Извините — начал браво Юра, с общего согласия вызвавшийся быть переводчиком.

— Подождите минутку — ответил офицер и пошел наливать себе кофе. Зазвонил телефон, он ответил. В эту минуту вошел другой.